args[0]=message
args[1]=DB::DB::Message=HASH(0x3dbb4d0)
Re[2]: Дочери Урании
9.05.2009 15:40 | М. Ю. Якимов

Уважаемый автор статьи и господа модераторы сайта! Не раскроете литайну, кто скрывается под чьим псевдонимом: Алиса ли Тоточава под псевдонимом Владимир Сурдин или наоборот? Дело в том, что в последнем номере журнала "Небосвод", ссылку на который можно найти на главной странице сайта,появилсядо деталей совпадающий текст под тем же названием, правда, несколько сокращенный,но подписанный уже Владимиром Сурдиным. Очень интересно, кто же все-таки автор?

• Дочери Урании   (Алиса Тоточава, 2.04.2009 14:39, 170.2 КБайт, ответов: 5)

  ДОЧЕРИ УРАНИИ

  
  
  А. Г. Тоточава
  
  
  
  Муза астрономии, Урания, стоит слева от аллегорического изображения звездной науки. Справа от нее с обиженным видом сидит Птолемей. Эта картина явно указывает на то, что в науке о звездах предпочтение отдано женщинам.
  
  
  Содержание
  
  
  0. Введение
  1. Гипатия (ок. 370 - 415)
  2. Браге, София (1556 - 1643)
  3. Куниц, Мария (1610 - 1664)
  4. Гевелий, Е.-М. (XVII в.)
  5. Де ла Саблиер (1636 - 1694)
  6. Эймарт, Клара (1676 - 1707)
  7. Кирх, Мария (1670 - 1720)
  8. Кирх, Кристина (1696 - 1782)
  9. Лепот, Гортензия (1723 - 1788)
  10. Лаланд, М.-Дж. (XVIII в.)
  11. Сомервиль, Мари (1780 - 1871)
  12. Гершель, Каролина (1750 - 1848)
  13. Митчелл, Мария (1818 - 1889)
  14. Брюс, Катрин (ок. 1816 - ок. 1899)
  15. Флеминг, Вильямина (1857 - 1911)
  16. Мори, Антония (1866 - 1952)
  17. Ливитт, Генриетта (1868 - 1921)
  18. Кэннон, Энн (1863 - 1941)
  19. Пейн-Гапошкина, С. (1900 - 1979)
  20. Своуп, Генриетта (1902 - 1980)
  21. Хоффляйт, Дороти (1907 - 2007)
  22. Бербидж, Маргарет (1919 - )
  23. Рубин, Вера (1928 -)
  24. Хак, Маргерита (1922 - )
  25. Тинсли, Беатрис (1941 - 1981)
  26. Белл, Джоселин (1943 -)
  27. Тримбл, Вирджиния (ХХ в.)
  28. Цесарски, Катерина (1943 - )
  29. Российские женщины-астрономы
  
  
  
  Введение
  
  
  Никто не будет спорить, что в силу физиологических особенностей некоторые специальности трудны для женщин. Странно видеть женщину в забое угольной шахты, с бензопилой на лесоповале, с сетями на рыболовном траулере. Но научная работа, как правило, не требует предельного напряжения физических сил; зато она требует усидчивости, аккуратности, хорошей памяти, наблюдательности – качеств, характерных для женщины. Поэтому никто сегодня не удивляется, видя женщин в научных лабораториях, у микроскопа, телескопа … Но так было не всегда. В прошлом наука считалась привилегией мужчин, в том числе – и астрономия.
  Во всем мире и во все времена астрономия считалась мужской специальностью. Как известно, занятие астрономией связано с проведением наблюдений, практически, на открытом воздухе, а часто – многочасовых, да еще в холодные зимние ночи. Кроме того, для наблюдений всегда использовались приборы, с помощью которых велись довольно-таки трудоемкие измерения; а последующая обработка полученных данных требовала сложных и, порой, однообразных вычислений. Поэтому считалось, что женщине не хватает ни сил, ни способностей для занятия астрономией.
  Нередко астрономы-мужчины, желая сделать свои работы доступными широкой публике, адресовали их женщине, полагая, что если работа написана так, что ее понимает даже женщина, то уж любой мужчина, даже не специалист в данной области, тем более ее поймет. Например, когда в 1686 году Бернар Фонтенель писал свои знаменитые «Беседы о множественности миров», то в тексте он как бы обращался к знакомой маркизе и объяснял ей свои идеи о жизни на других планетах. При этом впервые в изящной форме и доступным языком были изложены многие вопросы астрономии, включая систему Коперника. Позже этот прием распространился и в Америке, где в 1840 году профессор Денисон Олмстед из Йельского университета опубликовал свои «Письма об астрономии, адресованные юной леди». А знаменитый французский астроном-популяризатор Камиль Фламмарион вообще одну из своих наиболее доступных книг так и назвал – «Астрономия для дам». Но в науке, как и во всех прочих областях жизни, всегда находились незаурядные женщины, опровергающие своим примером столь унизительное отношение к лучшей половине человечества.
  
  
  Гипатия (ок. 370 - 415)
  
  
  Среди исторических персонажей, первой женщиной, вставшей в науке вровень с мужчинами, была Гипатия (Hypatia) – первая женщина-астроном, одна из самых романтических фигур в науке. Гипатия была дочерью Теона Младшего, написавшего широко известный комментарий к «Альмагесту» Птолемея. Считается, что одну из книг этого комментария написала сама Гипатия. Кроме астрономии она занималась также математикой и философией. До нас дошли сведения, что она была автором нескольких книг по математике и астрономии, но, к сожалению, ее тексты не сохранились. Есть указания, что она написала комментарии к «Арифметике» Диофанта Александрийского и к труду Аполлония из Пергама "О кониках" (т. е. о конических сечениях). Имеются также свидетельства, что Гипатия сама изобрела или участвовала в изобретении некоторых приборов, таких как аппарат для получения дистиллированной воды, прибор для измерения удельного веса воды, астролябия и планисфера (подвижная карта неба).
  Жила Гипатия в Александрии Египетской и возглавляла там философскую школу неоплатонистов. Ее красноречие, скромность и красота в сочетании с умом и знаниями привлекали в эту школу многих учеников. Гипатия учила, что все официальные догматические религии ошибочны, и что уважающий себя человек не может принять их как непреложную истину. Она учила, что всегда следует оставлять за собой право размышлять; что лучше думать и при этом ошибаться, чем вообще не думать. Она считала, что самое страшное – это преподносить суеверие как истину.
  В Александрии Гипатия стала символом образования и науки, которые христианами того времени отождествлялись с язычеством. Вообще, это было время, когда Александрию потрясали постоянные стычки христиан с нехристианами. Будучи яркой личностью, Гипатия оказалась в центре этой борьбы, и в 415 году толпа воинствующих христиан-фанатиков растерзала ее. На нее напали, выбросили из окна классной комнаты, исполосовали до смерти устричными раковинами. Хотя сделали это полуграмотные фанатики, некоторые авторы считают ее смерть политическим убийством, а не делом рук неуправляемой разъяренной толпы. Историки полагают, что толпой руководили приверженцы св. Кирилла, епископа Александрийского, который боролся с городским головой Орестосом. Гипатия была на стороне Орестоса, а ее влияние на горожан было очень велико, что сильно подрывало авторитет Кирилла. Гипатию решили устранить, настроив против нее фанатичную толпу, которая во все времена служила слепым орудием нечистоплотных политиков.
  Но что бы ни было причиной убийства этой незаурядной женщины, последствия для Александрии оказались печальными. Вскоре после гибели Гипатии многие из ее учеников покинули город, что стало началом упадка Александрии как всемирного научного и образовательного центра.
  Судьба Гипатии привлекала многих историков и литераторов. О ней можно найти упоминания в большинстве энциклопедий и тематически словарей. О ее жизни, – как реальной, так и вымышленной, – написаны романы и пьесы. Она стала символом, не уступающим по своему драматическому уровню исторической фигуре Жанны д'Арк.
  
  После Гипатии вплоть до пятнадцатого века не было ни одной выдающейся женщины-астронома. Во всяком случае, о них нам ничего не известно. Но в XV веке появляются туманные упоминания о жене и помощнице кенигсбергского астронома Иоганна Мюллера (Johann Mueller), более известного под именем Региомонтан (Regiomontanus). Есть свидетельства, что немного позднее французская герцогиня де Ферраре (de Ferrare) (1510-1575) живо интересовалась астрономическими теориями, существовавшими в то время. А в Национальной библиотеке в Париже хранится никогда не публиковавшаяся рукопись семнадцатого века, в которой некая Жени Дюми (Jeanne Dumee) обсуждает аргументы за и против теории Коперника и демонстрирует, что наблюдения Венеры и Юпитера подтверждают эту теорию. Можно согласиться, что в те годы женщины не делали крупных открытий в астрономии, поэтому сведения об их жизни весьма скудны. Однако о наиболее выдающихся из них кое-что все же известно.
  
  
  
  София Браге (1556 - 1643)
  
  
  
  
  По сведениям французского ученого XVII в. Пьера Гассенди, первого биографа Тихо Браге (Tycho Brahe), сестра великого датского астронома София также вела астрономические наблюдения. София Браге (Sophia Brahe) была младше Тихо на 10 лет, и когда в раннем возрасте стал проявляться ее талант и тяга к науке, Тихо решил сам обучать ее. Впоследствии София не только помогала Тихо в его наблюдениях, но и прославилась как садовод, целитель, историк и астроном. Как и сам Тихо, она еще при жизни стала легендой и даже сегодня некоторые европейские университеты используют ее записи как образцы методологии по технике исследований.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  Мария Куниц (1610 - 1664)
  
  
  Семнадцатый век был чисто мужским временем. Даже протестантская реформа не дала женщине возможности заниматься ничем другим, кроме домашнего хозяйства. Мужчины же в это время радикально меняли мир, создавая современные методы научного эксперимента. Вот это обстоятельство и приоткрыло для женщин дверь в науку, и они смогли протиснуться в мир, где кроме домашнего хозяйства можно было заняться чем-то еще для ума и сердца. Но эта дверь вела не в университеты и академии; она вела в мастерские ремесленников.
  Ремесленные традиции были очень сильны в Германии, и женщине не возбранялось заниматься любым делом, если оно было похоже на ремесло. А новая научная работа как раз так и выглядела. Университетские мужи разрабатывали различные звездные теории, а работу по сбору данных они оставляли ремесленникам. Телескопы и секстанты находились при обсерваториях, сооруженных, как правило, в частных домах. Наблюдения становились семейным делом, где жена выступала в роли помощницы. Иногда она работала наблюдателем, а иногда и живым компьютером, выполняя сложнейшие вычисления. И эти женщины с удовольствием занимались делом, которое давало работу не только рукам, но и интеллекту.
  Ярким примером в этом отношении может быть жизнь Марии Куниц (Maria Cunitz), рожденной в 1610 году в семье силезского врача. Отец дал ей домашнее образование. Будучи одаренным ребенком, она рано овладела семью иностранными языками, а позже заинтересовалась математикой и астрономией. Вышла Мария замуж за врача, увлеченного астрономией, и вскоре сама стала главным астрономом в семье. Мария проделала огромную работу по составления астрономических таблиц для вычисления положения планет. Это делалось для упрощения весьма подробных, но очень сложных и громоздких «Таблиц» Кеплера.
  В 30 лет Мария Куниц опубликовала книгу «Urania Propitia», в которой задачи теоретической и практической астрономии были изложены простым и понятным языком. Книга выдержала несколько изданий, но мало кто верил, что Мария написала ее сама: считали, что эту работу сделал для нее муж. Поэтому, начиная со второго издания, книга содержала предисловие, написанное мужем Марии, где он подчеркивал, что не имеет никакого отношения к данной работе.
  Деятельность Марии Куниц обсуждалась и после ее смерти. Восемнадцатый век был гораздо менее благосклонен к женщинам: мужчины-астрономы так называемого Века Просвещения относились к персоне Марии Куниц с презрением. Даже спустя 40 лет после ее смерти один из ученых мужей сокрушался, что она настолько глубоко увязла в своих астрономических изысканиях, что полностью забросила домашнее хозяйство. Но многие называли ее Второй Гипатией.
  
  
  
  
  Елизавета-Маргарита Гевелий (1647 - 1693)
  
  
  
  
  Часто в те времена женщина начинала свою научную работу в качестве подруги-помощницы своего «ученого мужа».
  Известный польский ученый Ян Гевелий (J. Hevelius, 1611 - 1687) по своей основной профессии был гравером, но страстно увлекался астрономией. Чтобы совмещать основную работу с увлечением ночными наблюдениями ему требовался помощник. Он долго пытался найти надежного ассистента, которому бы полностью мог доверять. Отчаявшись найти такого, он обратился к своей жене Елизавете-Маргарите (Elizabeth Margarethe урожденная Koopmann или Kaufmann); она и стала помогать ему в наблюдениях.
  В 1652 году они начали проводить наблюдения с намерением создать звездный каталог. К несчастью, в 1679 году большую часть этой огромной работы уничтожил пожар. Гевелий умер в 1687 году, но его вдова продолжила работу над незавершенными трудами мужа – Prodromus Astronomiae (Предвестник астрономии) и Firmamentum Sobiescianum. Последнюю она посвятила польскому королю Яну Собесскому; ныне эту работу называют «Уранография». Елизавета-Маргарита назвала именем короля и новое созвездие – Щит Собесского (ныне просто Щит). Каталог звезд, составленный ею вместе с мужем, содержал 1564 звезды и был, во-первых, самым полным из существовавших в то время каталогов, а во-вторых, последним из каталогов, составленных по наблюдениям без использования телескопа.
  
  
  
  
  
  
  
  
  Мадам Де ла Саблиер (1636-1694)
  
  
  
  
  Еще один друг Яна Собесского, госпожа Де ла Саблиер (Mme. de la Sabliere) за свою тягу к науке даже подвергалась насмешкам и осуждению. Она была так увлечена астрономией, что один из поэтов тех лет посвятил ей сатирические стихи, в которых он жаловался, что госпожа Де ла Саблиер загубила свое зрение и красоту, бегая за Юпитером с астролябией в руках.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  Клара Эймарт (1676-1707)
  
  
  

  
  Карта Луны работы Клары Эймарт

  
  
  Клара Эймарт (Maria Clara Eimmart) родилась в Нюрнберге в семье директора Художественной академии Георга Кристофа Эймарта (1638-1705). Вообще в Нюрнберге астрономия имела давние традиции, но во второй половине семнадцатого века интерес к ней ослаб. И вот страстный любитель астрономии Георг Эймарт решил построить обсерваторию, которая и была введена в строй в 1691 году. В течение многих лет сам Эймарт вел в ней регулярные наблюдения Солнца, Луны, затмений, зодиакального света и комет. Для этого он построил несколько телескопов.
  Клара училась в Академии отца, и он пристрастил ее и к астрономии. Вскоре она стала помогать ему в наблюдениях. Будучи искусным рисовальщиком, Клара Эймарт освоила методику наблюдений и в 1693-98 годах самостоятельно сделала около 350 зарисовок Луны, желая составить полную карту ее поверхности.
  После смерти Георга Эймарта Клара опубликовала его труды и продолжила его работу, но к сожалению, она сама умерла всего лишь через два года после смерти отца. Муж Клары, профессор математики Иоганн Мюллер завещал 57 томов зарисовок жены и тестя одной из иезуитских школ, где они и пролежали около ста лет, пока их не уничтожил пожар.
  
  
  Мария Маргарита Кирх (1670 - 1720)
  и ее дочь Кристина Кирх (1696 -1782)
  
  Как видим, большинство женщин-астрономов XVI-XVIII веков занимались наукой, помогая в работе своим родственникам-мужчинам. Именно к таким женщинам можно отнести и Марию Маргариту Кирх (Maria Margarethe Kirch), открывшую комету в 1702 году.
  Мария родилась в 1670 году в семье священника и начала интересоваться астрономией и читать астрономические книги только после знакомства со своим будущим мужем Готфридом Кирхом. Он был на 30 лет старше Марии и к моменту знакомства с ней слыл очень опытным астрономом и без труда сумел увлечь девушку своим любимым делом. После свадьбы и рождения детей Кирхи переехали в Берлин, где Готфрид начал работать в Берлинской Академии; его основной обязанностью стало проведение календарных вычислений. К своей работе он привлек сначала жену, а в последствии и детей – Кристфрида и Кристину. Мария активно помогала мужу, но признание в астрономическом мире она завоевала как первооткрыватель кометы 1702 года. Проведенные ею наблюдения этой кометы были опубликованы в первом немецком научном журнале «Acta Eruditorum», основанном в 1682 году.
  Мария вела активную переписку с Лейбницем, рассказывая ему о своих наблюдениях. В январе 1709 года Лейбниц писал королеве Пруссии, что приятно слушать Марию Кирх, когда она защищает теорию Коперника и что ее наблюдения отличаются высоким профессионализмом. Готфрид Кирх умер в возрасте 71 года в 1710 году; после его смерти семья должна была оставить квартиру, принадлежащую Академии. Мария обратилась к Лейбницу, как к президенту Академии, с просьбой разрешить им остаться в этой квартире. В результате на Марию возложили обязанности по проведению большой части календарных расчетов, и квартира осталась за ее семьей. Однако при этом Марию не ввели в состав Академии, поскольку она была женщиной.
  В 1718 году сын Марии Кристфрид стал «астрономом Академии», а впоследствии директором Берлинской обсерватории. Мать до самой смерти в 1720 году помогала сыну в его работе. Мария смогла увлечь астрономией и свою дочь Кристину, которая впоследствии также помогала брату в наблюдениях. Но делом жизни Кристины Кирх были календарные вычисления, которыми она занималась и при жизни брата, а после его смерти все вычисления легли на ее плечи. Она выполняла эту работу до 77 лет, занимая весьма малооплачиваемую должность в Академии. Особое внимание она уделяла календарям для Силезии, завоеванной Фридрихом II. Продажа календарей в Силезии приносила Академии очень большой доход, но Кристине платили гроши. Кристине, как и ее матери, не удалось стать членом Академии. Единственной женщиной, для которой в ту эпоху сделали исключение и приняли в Берлинскую Академию, была Российская императрица Екатерина II.
  
  
  
  
  Гортензия Лепот (1723 - 1788)
  
  
  
  Имя француженки Гортензии Лепот (Hortense Lepaute), рожденной 5 января 1723 года и получившей при крещении имя Николь-Рейн, стало известно в связи с проведенными Клеро (A. Clairaut) и Лаландом (J. Lalande) расчетами времени возвращения ожидавшейся кометы Галлея. Сложность этой работы заключалась в том, что необходимо было вычислить траекторию кометы с учетом ее возмущений от Юпитера и Сатурна. Позднее, вспоминая вклад мадам Лепот в данную работу, Лаланд писал, что в течение шести месяцев она проводила свои вычисления с утра до ночи, часто даже не прерываясь на обед. Лаланд признавался, что без помощи госпожи Лепот он никогда не смог бы закончить эту огромную работу. Ведь нужно было вычислить расстояние кометы от Юпитера и Сатурна на протяжении 150 лет. Именно мадам Лепот была первой «женщиной-компьютером»; с этим термином мы еще не раз встретимся в нашем рассказе.
  Лепот вычислила орбиту кометы 1762 года, а также провела расчеты и составила детальную карту наблюдавшегося в Париже в 1764 году кольцеобразного солнечного затмения. Вся Европа пользовалась вычисленными ею моментами этого затмения. В 1774 году вышли рассчитанные ею эфемериды Солнца, Луны и всех известных в то время пяти планет на период до 1792 года. Мадам Лепот удостоилась чести стать членом академии в Безье. Научные достижения сделали госпожу Лепот настолько известной, что привезенный в те годы из Японии редкий цветок – «японская роза» – был назван в ее честь «потией»; позже его переименовали в «гортензию». Эта история и дала начало легенде о Гортензии Лепот.
  Мадам Лепот помогала Лаланду во многих математических вычислениях; в конце-концов от напряженной работы она почти ослепла. Последние семь лет жизни Гортензия Лепот провела в Сен-Клу, ухаживая за больным мужем, и умерла на 4 месяца раньше его.
  
  
  
  
  Мария Джейн Лаланд (XVIII в.)
  
  С помощницей повезло не только самому Джерому Лаланду, но и его племяннику, жена которого – Мария Джейн де Лаланд (Marie Jeanne de Laland) – провела множество наблюдений для внесения поправок в звездный каталог, созданный ее мужем. Мария Джейн так сильно увлекалась астрономией, что назвала свою дочь Каролиной в честь Каролины Гершель, поскольку девочка родилась в 1790 году как раз в тот день, когда во Франции увидели открытую К. Гершель комету.
  
  
  
  
  Мэри Сомервиль (1780 - 1871)
  
  
  
  
  
  
  
  
  В историю астрономии вошло имя Мэри Сомервиль (Mary Somerville), родившейся 20 ноября 1780 года в Эдинбурге (Шотландия). Удивительным был её путь в науку. Урожденная Мэри Ферфакс была дочерью Британского адмирала и до 10 лет оставалась практически неграмотной. Формальное образование в закрытом учебном заведении для девочек закончилось для нее в 11 лет. То есть она к этому времени смогла научиться только читать и писать. И лишь случайно обнаруженная ею в подростковом возрасте статья в модном журнале стала тем спусковым механизмом, который раскрыл ее истинный талант.
  Эта статья была... по алгебре и очень заинтересовала девушку. Мэри твердо решила заняться самообразованием, несмотря на сопротивление семьи и господствовавшее мнение о вредности знаний для женщин. Она легко овладела алгеброй и выучила латынь, чтобы читать Евклида. Ей приходилось незаметно похищать с библиотечных полок отца книги по навигации, поскольку она считала, что астрономия – это не только любование звездами. Мэри решала задачи по сферической тригонометрии и практической астрономии. Её так захватили занятия математикой, что она часто не отрывалась от них до глубокой ночи.
  Члены семьи по разному относились к ее увлечению, некоторые просто недоумевали, а другие серьезно тревожились о ее здоровье. В 1804 году Мэри выдали замуж за ее кузена, Самуэля Грига, капитана российского флота и российского консула в Лондоне. Самуэль разделял отношение семьи Мэри к интеллектуальным женщинам и относился к занятиям жены с нескрываемым скепсисом. Мэри могла открыть книгу только в отсутствие мужа.
  После смерти Самуэля Грига в 1807 году вдова с двумя маленькими сыновьями вернулась в Шотландию и там уже вволю могла заниматься наукой. В 1812 году Мэри Сомервиль вышла замуж за второго своего кузена, Вильяма Сомервиля, который понимал, насколько она талантлива, поощрял ее занятия и гордился ее достижениями. Статьи Мэри по небесной механике пользовались большой известностью. В 1831 году была опубликована ее книга «Механизм небес». В сущности, это была «Небесная механика» Лапласа, переведенная на английский язык и изложенная в популярной форме. Книга сразу же стала бестселлером. На следующий год появилась ее вполне оригинальная книга «Связь между отдельными разделами физики», а еще через год она вместе с Каролиной Гершель была избрана почетным членом Королевского Астрономического общества в Лондоне.
  Следует отметить, что обеих выдающихся дам избрали лишь почетными членами Королевского общества по той причине, что в то время женщины не имели права голоса и не могли получать университетские степени. Женщина не могла даже сделать доклад на заседаниях Королевского общества, и как-то раз мужу Мэри пришлось докладывать о результатах ее экспериментальных работ. Поэтому, только избрав почетными членами Каролину Гершель и Мэри Сомервиль, члены Королевского общества смогли выразить этим достойным женщинам свое уважение и восхищение.
  Мэри Сомервиль имела семью и была светской дамой. Чтобы совмещать это с научной работой, она делила день поровну. Вставая рано утро, всю первую половину дня она посвящала научной работе, а вторая половина дня у нее была предназначена для домашних дел и светской жизни. Многие эпизоды ее долгой жизни, посвященные науке и не только ей, с большим юмором описаны в ее книге «Личные воспоминания Мэри Сомервиль», опубликованной уже после ее смерти, в 1873 году. Прожила Мэри Сомервиль почти 92 года и тихо умерла во сне за месяц до своего дня рождения.
  
  
  
  
  Каролина Гершель (1750 - 1848)
  
  
  
  Ну вот мы и добрались до неоднократно упоминавшейся выше Каролины Гершель (Caroline Herschel), которая в основном известна как сестра и помощница своего знаменитого брата, открывшего планету Уран – Вильяма Гершеля (W. Herschel). Однако и сама Каролина, как мы увидим, была одной из ярчайших женщин-астрономов.
  Каролина Лукреция Гершель родилась в Ганновере (Германия) и первые 22 года жизни провела дома, получая домашнее образование и помогая матери вести хозяйство. Но в 1772 году ее брат Вильям увез ее в курортный город Бат на юге Англии, где сам уже осел к тому времени и преподавал музыку. В Бате Каролина довольно успешно занималась вокалом и даже выступала на сцене. Последнее свое выступление вместе с братом она провела в 1782 году. Живя вместе с братом она вела его хозяйство и оказывала ему массу мелких услуг.
  В это время В. Гершель занимался сооружением собственного телескопа. Операция обтачивания и полировки зеркала требовала величайшей осторожности, а на некоторых этапах и непрерывной работы в течение многих часов. Однажды Гершель не отнимал руки от полировальника в течение 16 часов подряд, так что Каролина, для поддержания в нем сил, должна была кормить его с ложечки. В менее драматических случаях она развлекала его чтением художественной литературы во время этой однообразной и скучной работы. Сооружение телескопа было завершено в марте 1774 года и тогда же были начаты первые наблюдения.
  С первых же дней Каролина начала помогать в вычислениях, связанных с наблюдениями ее брата. Успехи в астрономических наблюдениях и особенно громкая слава, которая пришла к Вильяму Гершелю после открытия Урана привели к тому, что король Георг III назначил его Королевским астрономом с годовым окладом в 200 фунтов. Это был неплохой доход. Поэтому в 1782 году, проведя свой последний концерт, брат и сестра переехали в Слоу, в дом, который они называли домом-обсерваторией.
  
  
  
  
  
  Постепенно рос интерес Каролины к астрономическим наблюдениям. Продолжая помогать брату, она начала и свои собственные наблюдения, буквально прочесывая небо при помощи небольшого ньютоновского рефлектора в поисках комет и новых туманностей. Скромного жалования В. Гершеля хватало брату и сестре на жизнь, но не хватало на сооружение и установку новых больших телескопов. Впрочем, к этому времени телескопы Гершеля завоевали большую популярность, и он стал получать массу заказов и начал производить их на продажу. Тем временем, в 1786 году, Каролина открыла свою первую комету. Король оценил деятельность Каролины и в 1787 году назначил ей ежегодное жалование в 50 фунтов стерлингов как ассистенту Вильяма. Так они и жили вместе, получая каждый свое жалование и продавая телескопы до 1788 года, когда Вильям женился на богатой женщине.
  
  

  
  Этот небольшой ньютоновский телескоп Гершель изготовил специально для сестры.

  
  
  
  После этого Каролина переехала на отдельную квартиру, неподалеку от брата, но по-прежнему помогала ему в работе. Она почти всегда присутствовала на его наблюдениях в качестве ассистента, а затем вела обработку полученных данных. Кроме того, в отсутствие брата она наблюдала на его большом телескопе, что требовало немало сил и мужества. Ведь огромные телескопы Гершеля воздвигались на открытом месте и требовали присутствия наблюдателя у верхнего конца трубы телескопа, на значительной высоте над землей.
  
  

  
  Большой телескоп Гершеля с фокусным расстоянием 40 футов (12 м); 1789 г.

  
  
  
  Особенно увлекал Каролину поиск комет: за 11 лет, с 1786 по 1797 год она открыла 9 комет; а в 1805 году – еще одну комету. Самой известной среди них стала периодическая комета 35P/К.Гершель-Риголле. Кроме этого Каролина открыла 14 новых туманностей В 1798 году она представила Королевскому астрономическому обществу указатель наблюдений Джона Флемстида со списком погрешностей и каталог, состоящий из 560 звезд, пропущенных Флемстидом.
  После смерти брата в 1822 году Каролина вернулась в Ганновер, где к 1828 году составила каталог звездных скоплений и туманностей, открытых и изученных сэром Вильямом Гершелем. В том же 1828 году, когда ей было уже 77 лет, она была награждена Золотой медалью Королевского Астрономического общества, а в 1835 году – избрана почетным членом этого общества. Она прожила еще 20 лет и живо интересовалась работой своего племянника Джона Гершеля, продолжившего дело своего отца, Вильяма. В 1833 году Джон Гершель отправился в Африку, на мыс Доброй Надежды, для расширения на южное небо обзора звезд и туманностей, начатого его отцом. Так вот, тетушка Джона, Каролина, которой в ту пору было уже 83 года, вела активную переписку с племянником, давая ему советы о тех местах на небе, где по ее мнению можно было наблюдать наиболее интересные объекты.
  
  

  
  Каролина Гершель в возрасте 92 лет.

  
  
  
  Дожила Каролина до глубокой старости, заслужив всеобщее уважение и восхищение как в среде ученых, так и среди прочих культурных и любознательных людей. Незадолго до смерти ее труды, наконец, оценила и родная Германия, наградив ее в 1846 году Прусской золотой медалью за науку.
  
  
  
  
  Мария Митчелл (1818 - 1889)
  
  

  
  Мария Митчелл в молодости.

  
  
  
  Незадолго до смерти Каролины Гершель в Европе стало известно имя первой женщины-астронома Нового Света. 1 октября 1847 года американка Мария Митчелл (Maria Mitchell) при помощи телескопа открыла слабую комету, невидимую невооруженным глазом, за что и была награждена медалью, учрежденной датским королем за первое открытие подобного рода. Именно это событие стало началом международного признания Марии Митчелл, хотя к тому времени она уже давно изучала небо.
  Мария Митчелл родилась 1 августа 1818 года на острове Нантакет, расположенном близ восточного побережья США, между Бостоном и Нью-Йорком. В первой половине XIX века на этом острове была крупнейшая в США база китобойных судов. Третья из десяти детей в квакерской семье Уильяма и Лидии Колеман Митчелл, Мария получила хорошее домашнее образование, поскольку в традиции квакеров учить девочек так же основательно, как мальчиков. В основном Марию учил отец – человек высокообразованный и любитель астрономии. В 12 лет она уже помогала отцу отмечать моменты контактов тени во время кольцеобразного солнечного затмения 1831 года, а к 14-ти годам стала опытным регулировшиком морских хронометров для китобойных судов о. Нантакет.
  Когда Марие было 18 лет, ее отец начал вести астрономические наблюдения для Береговой Охраны США. В то время Мария работала в Нантакетской библиотеке и продолжала свое образование, читая труды Лагранжа, Лапласа и Гаусса. В ясные ночи она с удовольствием помогала отцу вести наблюдения. Открытие кометы и медаль принесли Марие международную известность, а затем последовало и научное признание. В 1848 году Митчелл была избрана в Американскую Академию Искусств и Наук. Годом позже она получила должность вычислителя американского Морского альманаха: ее задачей стала подготовка ежегодных эфемерид планеты Венера. В 1850 году Митчелл была избрана членом Ассоциации по развитию науки. Признанием ее научных заслуг служил и теплый прием, оказанный коллегами во время ее поездки в Европу в 1857 году, куда она привезла первую фотографию звезды, полученную ее другом Джорджем Бондом.
  
  
  
  
  
  К возвращению Марии Митчелл в Америку группа бостонских женщин подготовила ей подарок от имени «Женщин Америки». Это был 5-дюймовый телескоп, при помощи которого Митчелл наблюдала сначала на о. Нантакет, а затем в Линне, куда вместе с отцом она переехали после смерти матери.
  
  

  
  Мария Митчелл (сидит) со студенткой в обсерватории Вассар-колледжа.

  
  
  
  В сентябре 1865 года в женском колледже Метью Вассара начались занятия; в числе первых преподавателей колледжа была и Митчелл, никогда не разделявшая мнение, что женщине недостает умственных способностей для успешного обучения в колледже. «Я верю в женщин даже больше, чем в астрономию», – говорила она. Обсерватория колледжа имела новый 12-дюймовый рефрактор, который после небольшой переделки стал, как считала Мария, одним из лучших в Америке. При помощи этого телескопа она наблюдала Юпитер и Сатурн, публикую свои наблюдения в «Американском журнале наук и искусств». Кроме этого, начиная с 1873 года, она ежедневно фотографировала солнечные пятна. Но главной работой М. Митчелл было преподавание. При этом она придерживалась твердого мнения, что студентам следует не просто «рассказывать про науку», а именно заниматься с ними наукой. Женщины из Вассар-колледжа должны были пройти суровый курс математики, прежде чем приступить к занятиям по астрономии с М. Митчелл. В результате 25 ее студентов попали в книгу «Кто есть кто в Америке».
  
  

  
  Мария Митчелл (вторая слева) во дворе Вассар-колледжа со студентками. Ок. 1878 г.

  
  
  
  В декабре 1888 года в связи с ухудшением здоровья Мария Митчелл покинула Вассар-колледж, а в июне следующего года она скончалась. Похоронили ее на родном острове Нантакет.
  Как ученый с мировым именем, Мария Митчел была удостоена почестей различными университетами и научными обществами. Наряду с научной деятельностью она принимала активное участие в борьбе за права женщин. Ее преподавательская работа в Вассар-колледже заметно стимулировала рост интереса к астрономии, причем не только среди женщин. Увековечение имени Марии Митчел в Галлерее славы г. Нью-Йорка служит символом уважения ко всем женщинам-астрономам, жившим как до, так и после нее.
  
  
  
  
  Кэтрин Вольф Брюс (1816 - 1900)
  
  
  Кроме тех женщин, делом жизни которых стала астрономия, были и такие, которые к астрономии не имели прямого отношения, но сделали для ее развития очень много. Это богатые женщины, финансировавшие различные астрономические программы. Одной из них была Кэтрин Вольф Брюс (Catherine Wolf Bruce) – дочь эмигранта из Шотландии, разбогатевшего в Америке сначала на типографском бизнесе, а затем и в операциях с городской недвижимостью.
  Кэтрин Брюс спокойно жила в г. Нью-Йорке вместе со своей сестрой Матильдой, активно интересуясь литературой, искусством и языками. В память об отце в 1887 году они пожертвовали 50 тыс. долларов на строительство одного из отделов Нью-Йоркской публичной библиотеки – George Bruce Free Library. Кэтрин очень любила путешествовать, а кроме этого она переводила с латыни, иллюстрировала и издавала за свой счет средневековые стихи. Хотя некоторые и говорили позже, что Кэтрин всегда завораживал вид звездного неба, но фактически она не имела никакого отношения к астрономии до тех пор, пока ей не исполнилось 72 года.
  В 1888 году госпожа Брюс прочитала в популярном журнале статью Саймона Ньюкома (Simon Newcomb), наиболее известного американского астронома того времени. В этой статье Ньюком утверждал, что все наиболее значительные открытия в астрономии уже сделаны. Катрин Брюс возмутилась и написала Ньюкому письмо: она высказала уверенность, что «... использование фотографии, спектроскопии и химии, а в будущем – и электричества» принесет астрономии много новых открытий. Примерно в то же время госпожа Брюс прочитала письмо директора Гарвардской обсерватории Эдуарда Пикеринга, обращенное к спонсорам. Он просил 50 тыс. долларов на строительство телескопа, специально предназначенного для проведения фотографического обзора всего неба. Мисс Брюс по своей инициативе направила Пикерингу эти деньги.
  Этот эпизод стал началом ее многолетнего сотрудничества с астрономами. За последние 11 лет своей жизни, половину из котроых она провела в затворничестве, поскольку практически была инвалидом, мисс Брюс пожертвовала астрономам 174 тыс. долларов, причем большая часть этих денег прошла через Пикеринга как уполномоченного консультанта. Большую часть из этих пожертвований составляли дотации в 500 или 1000 долларов для неимущих астрономов, специально предназначенные для того, чтобы ученый мог нанять себе на год ассистента или закупить необходимое оборудование. Но были и крупные пожертвования в 10 тыс. долларов и более на постройку фотометров, кометоискателей, фотографических телескопов и других приборов. Примерно половина астрономов, которым помогала мисс Брюс, была из Европы. В Гейдельберге благодарный Макс Вольф (Max Wolf), получивший один из самых крупных грантов, назвал в ее честь первый обнаруженный им на фотографии астероид «Брюсией» (323 Brucia).
  
  
  

  
  Брюсовский астрограф Гейдельбергской обсерватории (Германия)

  
  
  
  В 1890-х годах к Кэтрин Брюс обратились основатели Тихоокеанского астрономического общества и попросили ее выделить деньги на учреждение золотой медали, которая будет присуждаться Обществом за астрономические работы наивысшего класса. Посоветовавшись с Пикерингом, которому она доверяла, мисс Брюс согласилась выделить 2750 долларов как денежное выражение Золотой медали, присуждаемой ежегодно. При этом по просьбе мисс Брюс Пикеринг разработал правила награждения медалью, согласно которым ежегодно директора трех американских и трех иностранных обсерваторий должны по запросу Общества представлять от одного до трех кандидатов, «достойных получить медаль в будущем году». Кроме того, указывалось, что награда должна быть «интернациональной по характеру и может быть присуждена гражданину любой страны вне зависимости от пола» (citizens of any country and to persons of either sex). Последнее замечание весьма точно характеризует нравы тех лет.
  
  

  
  Брюсовская медаль Тихоокеанского астрономического общества

  
  
  
  И вот, начиная с 1898 года, Золотая медаль им. Брюс Тихоокеанского астрономического общества стала одной из самых уважаемых наград среди астрономов. Медалью Брюс были отмечены наиболее значательные фигуры звездной науки многих стран, в том числе и России (http://phys-astro.sonoma.edu/BruceMedalists/). А как вы думаете, кто стал первым лауреатом этой награды? Разумеется, Саймон Ньюком!
  Работы награжденных ученых кардинально изменили наше понимание процессов, происходящих во Вселенной. К сожалению, несмотря на одно из правил присуждения премии, первая женщина-астроном получила Золотую медаль им. Брюс лишь в 1982 году; этой наградой была отмечена Маргарет Бербидж (M. Burbidge). А ведь еще в начале XX века сам Пикеринг в течение нескольких лет упорно выдвигал на эту премию Вильямину Флеминг (W. Fleming), но ему также упорно отказывали. Поэтому позднее директор Гарвардской обсерватории Шепли даже не пытался представить кандидатуры Энн Кэннон (A. Cannon) и Сесилии Пейн-Гапошкиной (C. Payne-Gaposchkin), хотя в своей автобиографии он назвал последнюю «гениальной личностью».
  
  
  
  
  
  Теперь мы вспомним нескольких астрономов, которых историки науки окрестили «женщинами Пикеринга». Это были дамы, специально нанятые директором обсерватории Гарвардского колледжа в Кембридже (шт. Массачусетс) Эдуардом Чарлзом Пикерингом (1846-1919) для массовой обработки данных и проведения нудных вычислений. Первая дама появилась в Гарвардской обсерватории в 1875 году, незадолго до того, как ее директором стал Пикеринг. Правда, женщины работали и в других обсерваториях США: в период с 1875 по 1920 гг. историки науки насчитывают 164 американских «астрономов в юбках». Но Гарвард в этом смысле был впереди: с 1875 и вплоть до смерти Пикеринга в 1919 году в Гарвардскую обсерваторию приняли на работу 45 женщин. Известный астроном Вера Рубин заметила как-то, что Джордж Эллери Хейл (создатель крупнейших телескопов) имел талант добывать деньги, а Эдуард Пикеринг – находить женщин!
  А началось это так ...
  
  
  Пикеринг считал, что первым шагом в науке должен быть сбор наблюдательных данных, и поэтому в 1886 году добился основания специального фонда, финансировала который еще одна женщина – вдова Генри Дрэпера, богатого медика и очень известного любителя астрономии, получившего первую фотографию спектра звезды. По замыслу Пикеринга, фонд памяти Генри Дрэпера должен был поддержать долгосрочный проект по получению спектров возможно большего числа звезд, а затем по классификации этих звезд в соответствии с их спектрами. Это был довольно сложное предприятие, поскольку фотографические наблюдения в ту пору были весьма трудоемкими, а принципы спектральной классификации звезд не были еще проработаны ни теоретически, ни практически.
  Для проведения столь сложных работ была собрана группа специалистов, но вскоре Пикеринг разочаровался в работе своих коллег-мужчин. «Даже моя горничная сделала бы эту работу лучше, чем они», – заявил как-то Пикеринг. А его горничной в то время была Вильямина Флеминг. Она и стала одной из первых женщин в «гареме Пикеринга», как иногда в шутку называют эту дамскую группу, нанятую Пикерингом для работы с гарвардскими фотопластинками.
  
  

  
  «Гарем» Пикеринга. 1912 г.

  
  
  
  Работали женщины в большом здании, специально построенном из кирпича для защиты астрономических архивов и фотопластинок от огня. Пластинки хранились на первом этаже, а на третий этаж, где работало большинство дам, пластинки доставлял специальный лифт. Все женщины сидели в большой комнате в восточном крыле здания. Кабинет самого Пикеринга находился в противоположном крыле здания, а все остальные мужчины работали в нижних этажах.
  
  
  Вильямина Флеминг (1857 - 1911)
  
  

  
  Рабочая комната Гарвардской обсерватории в 1891 г. Эдуард Пикеринг и его женский коллектив, занятый классификацией звездных спектров. Среди них: Генриетта Ливитт (третья слева, считая Пикеринга), Вильямина Флеминг (стоит) и Энни Кэннон (крайняя справа). Фото из серии снимков, сделанных для журнала «New England Magazine» и частично опубликованных в № 6 за 1892 г.

  
  
  
  Вильямина Флеминг (Williamina Paton Stevens Fleming) родилась 15 мая 1857 года в г. Данди, Шотландия. Она училась в бесплатной городской школе, а с четырнадцати лет и до замужества преподавала там же. В 1877 году Вильямина вышла замуж за Джеймса Флеминга, а через год эмигрировала вместе с мужем в Бостон. Спустя еще один год, когда Вильямина была беременна, муж ее бросил. Оставшись одна с ребенком на руках, Вильямина была вынуждена наняться горничной; вот так она и попала в семью профессора Эдуарда Пикеринга.
  В 1881 году Пикеринг нанял В. Флеминг для работы в обсерватории. Она должна была выполнять секретарскую работу и проводить некоторые математические вычисления, но вскоре Вильямина доказала, что способна заниматься и наукой. Она разработала систему классификации звезд по виду их спектра, полученного при прохождении света звезды через призму. Она использовала этот метод, названный позднее ее именем, для создания каталога более чем 10000 звезд, который она составляла в течение девяти лет. Эта работа была опубликована в 1890 году в виде книги, названной «Каталог звездных спектров Генри Дрэпера».
  Постепенно обязанности Вильямины Флеминг расширялись, и она была назначена руководителем группы из дюжины молодых женщин, нанятых для проведения вычислений (сейчас такую работу делают компьютеры). Кроме того, она редактировала все обсерваторские публикации. Ее работа была столь безупречна, что в 1898 году ее назначили хранителем архива фотопластинок. Для астрономов собрание фотографий звездного неба бесценно. Впервые на столь высокую должность назначили женщину.
  В 1906 году Вильямина Флеминг стала первой американкой, избранной в лондонское Королевское астрономическое общество. В 1907 году она опубликовала исследование открытых ею на фотопластинках 222 переменных звезд, а в 1910 году – работу, в которой говорилось об открытии «белых карликов», маленьких, но очень горячих и плотных звезд, имеющих белый цвет. Теперь мы знаем, что белые карлики – это звезды на самой поздней стадии своей эволюции. Последняя, очень важная работа Флеминг «Звезды с пекулярными спектрами» была опубликована в 1912 г. А умерла она 21 мая 1911 года в Бостоне. Все достижения этой незаурядной женщины, бывшей горничной, приобретают особый смысл, если вспомнить, что ее образование ограничилось бесплатной городской школой.
  
  
  Работу Вильямины Флеминг по усовершенствованию системы спектральной классификации звезд продолжила Антония Мори.
  
  
  
  
  Антония Мори (1866 - 1952)
  
  
  
  
  
  Антония Каэтана Мори (Antonia Caetana de Paiva Pereira Maury) родилась 21 марта 1866 года в Колд Спринг-он-Хадсон (г. Нью-Йорк) в семье министра и натуралиста. Племянница Генри Дрэпера и внучка Джона Вильяма Дрэпера (физика, одного из пионеров фотографии в астрономии), она была известна не только как астроном, но и как орнитолог и натуралист. В 1887 году Антония закончила упомянутый выше женский Вассар-колледж и с 1888 года начала работать в Гарвардской обсерватории, в группе, составляющей каталог Генри Дрэпера.
  Мори усовершенствовала систему спектральной классификации. Она обращала внимание не только на наличие или отсутствие опорных линий, выбранных для классификации, но также учитывала их ширину и резкость. Именно она впервые ввела в систему классификации звезд второй параметр – индексы a, b, c для звезд с диффузными, нормальными и резкими линиями. Это усложняло систему, делало ее громоздкой. Не получив одобрения Пикеринга, эта система долгое время оставалась невостребованной. Однако Мори составила каталог 681 яркой звезды северного неба с такой классификацией (1897 г.), и не зря! В 1905 году датский астроном Эйнар Герцшпрунг на основе системы Мори построил зависимость, которую мы теперь называем диаграммой Герцшпрунга-Рассела и которая является краеугольным камнем всей современной звездной астрофизики.
  Когда Э. Пикеринг открыл первую спектроскопически двойную звезду Мицар, мисс Мори стала первой, кто определил ее орбитальный период в 104 дня. Сама она открыла вторую такую же звезду – бета Возничего с периодом около четырех дней. С этого времени спектрально-двойные звезды стали предметом ее исследований.
  Много лет Антония Мори изучала очень сложный и интересный спектр звезды бета Лиры и в 1933 году опубликовала его подробнейшее описание. До 1948 года она почти каждый год приезжала в Гарвард для изучения новых фотографий спектра беты Лиры и проверяла, меняется ли спектр этой звезды так, как она предсказывала. Сами спектры были получены с помощью 11-дюймового рефрактора, который вначале принадлежал Генри Дрэперу, но был подарен его вдовой Гарвардской обсерватории. Программа наблюдений мисс Мори была одной из последних программ, проведенных на этом телескопе перед отправкой его в Китай. После ухода на пенсию мисс Антония Мори несколько лет была куратором Парка Музея Дрэперов в Хастингсе на Гудзоне.
  
  
  
  
  Генриетта Ливитт (1868-1921)
  
  
  
  
  
  
  
  Генриетта Суон Ливитт (Henrietta Swan Leavitt) родилась 4 июля 1868 года в Ланкастере, шт. Массачусетс, в семье министра. Образование получила в Оберлин-колледже, а затем в Обществе университетского образования женщин, позже названного Рэдклиффским колледжем и вместе с мужским Гарвардским колледжем составившего нынешний Гарвардский университет в Кембридже, шт. Массачусетс. На старшем курсе мисс Ливитт увлеклась астрономией; закончив в 1892 году колледж, она еще дополнительно прослушала курс по астрономии, но приступить к работ сразу не смогла. Несколько лет ей пришлось провести дома из-за серьезной болезни, сделавшей ее практически глухой. Однако любовь к астрономии не прошла, и в 1895 году мисс Ливитт поступила «сверх штата» (т. е. без зарплаты) в обсерваторию Гарвардского колледжа. И лишь семь лет спустя Пикеринг зачислил ее в постоянный штат сотрудников с зарплатой 30 центов в час.
  Казалось бы, физический недостаток не позволял мисс Ливитт надеяться на творческую работу. Но она недолго оставалась ассистентом: проявив недюжинные способности, в 1902 году она возглавила отдел фотографической фотометрии, занятый изучением изображений звезд на фотопластинках для определения их блеска в звездных величинах.
  За свою карьеру Ливитт открыла более 2400 переменных звезд (по большей части – в Магеллановых Облаках, галактиках-спутниках Млечного Пути), что составило почти половину известных в то время переменных звезд. В основном это были светила, регулярно меняющие свой блеск – цефеиды. Изучая их, Ливитт сделала свой важнейший вклад в астрономию: она обнаружила зависимость между периодом изменения блеска и самим блеском звезды. Знание зависимости период-светимость для цефеид помогло астрономам измерить расстояния, как в нашей Галактике, так и от нее до ближайших галактик. В итоге, именно эта зависимость позволила Эдвину Хабблу в 1929 году сделать важнейшее открытие в астрономии ХХ века – обнаружить расширение Вселенной.
  
  
  
  
  
  Совместно с Э. Пикерингом Генриетта Ливитт разработала также стандарт фотографических измерений блеска звезд, известный как Северный Полярный ряд. В 1913 году он был принят Международным комитетом фотографических величин под названием Гарвардский стандарт. Для разработки этого стандарта Ливитт использовала 299 фотопластинок, полученных на 13 телескопах, и с помощью логарифмических уравнений определяла блеск звезд вплоть до 17-ой звездной величины и даже слабее. На протяжении всей своей жизни мисс Ливитт не оставляла эту работу, а постоянно уточняла и расширяла ее.
  При этом мисс Ливитт не имела права выбирать себе тему исследования, а должна была изучать те объекты, на которые ей указывал руководитель обсерватории. Из-за господствовавших в то время предубеждений она не имела возможности полностью раскрыть свой талант, но коллеги вспоминали ее как «обладателя самого ясного ума в Обсерватории», а современные астрономы называют ее «наиболее выдающейся женщиной Гарварда». Генриетта Ливитт проработала в обсерватории Гарвардского колледжа до конца своей жизни. В 1921 году она умерла от рака.
  
  
  
  
  Энн Кэннон (1863 - 1941)
  
  

  
  Энн Кэннон через лупу изучает фотопластинку.

  
  
  
  Oh, Be A Fine Girl - Kiss Me! «О, будь милой девочкой и поцелуй меня!» Уже несколько поколений астрономов с помощью этой мнемонической фразы запоминают последовательность спектральных классов звезд. По иронии судьбы эту спектральную последовательность разработала женщина.
  Энни Джамп Кэннон (Annie Jump Cannon) была самой заменитой из «женщин Пикеринга». Она родилась 11 декабря 1863 года в Довере, штат Делавэр. Её отец Вильсон Кэннон был судостроителем и сенатором штата. Энн оказалась старшей из трех дочерей Вильсона и его второй жены Мэри Джамп. Именно мать Энни была любителем астрономии; она и научила свою дочь различать созвездия и всячески стимулировала ее интерес к науке.
  Образование мисс Кэннон получила в колледже города Уэлсли, близ Бостона, где она среди прочего изучала физику и астрономию, а также практиковалась в спектроскопических измерениях. Окончив колледж, Энн на целые десять лет вернулась домой в Делавэр и помогала матери вести домашнее хозяйство. В 1894 году, после смерти матери, мисс Кеннон переехала в Уэлсли и начала работать младшим учителем физики. В то же время она стала «особым студентом» по астрономии в Рэдклиффском колледже. Энн освоила фотографию, бывшую в то время весьма новым делом, и объездила всю Европу, делая снимки. В 1896 году Кеннон участвовала в первых американских экспериментах с рентгеновскими лучами, но при этом она всем сердцем тянулась к астрономии, поэтому в том же 1896 году начала работать в обсерватории Гарвардского колледжа.
  Мисс Кэннон влилась в группу «женщин Пикеринга». Будучи с детства частично глухой, она обладала огромной способностью к концентрации, большим терпением и хорошей памятью. Все эти качества и сделали ее участие в Гарвардском проекте столь успешным. Пикеринг поручил ей заниматься классификацией звездных спектров, считая, что именно это направление астрономии играло в ту пору важнейшую роль в изучении структуры Вселенной. Энн с удовольствием взялась за эту работу.
  Кеннон продолжила работу Вильямины Флеминг и Антонии Мори. Она взялась за исследование ярких звезд Южного полушария и поначалу пыталась применить для классификации спектров довольно сложную схему Флеминг, содержащую 22 класса, а затем – схему Мори, имевшую физические корни и с порога отвергнутую Пикерингом. Оба подхода не понравились Кэннон и она развила свою, более простую систему спектральных классов, обозначив их буквами алфавита (A, B, C, ...). В основном это деление звезд на классы сохранилось до наших дней, хотя несколько видоизменилось: когда в начале ХХ века физики выяснили, как вид спектра зависит от температуры газа, была выделена основная последовательность спектральных классов: O, B, A, F, G, K, M, отражающая снижение температуры поверхности нормальных звезд от 40000 до 3500 К. Затем появились дополнительные классы R, N и S, отражающие вариации химического состава у относительно холодных звезд-гигантов с температурой около 3000 К. И уже в конце 1990-х годов ввели два новых спектральных класса – L и T, для звезд с температурой поверхности менее 2000 К (в период Гарвардского проекта такие звезды еще не были открыты).
  У Энни Кэннон был феноменальный «глаз» на спектры. При помощи лупы она изучала фотопластинки, на каждой из которых были сотни крохотных спектров. И каждую звезду необходимо было отнести к тому или иному классу в зависимости от интенсивности линий, избранных ею в качестве шаблона. Рядом с ней работал ассистент, который тут же записывал определенный ею класс. В тех областях пластинки, где было не слишком много звезд, классификацию она проводила со скоростью более чем три звезды в минуту. Плотные области с большим количеством звезд занимали у нее немного больше времени. Между 1918 и 1924 гг. Кэннон опубликовала девять томов своего каталога «HD» (Henry Draper), содержащего 250 тыс. звезд. И далее всю свою жизнь она занималась классификацией звезд; все тома каталога «HD» содержат около 400 тыс. звезд. Этот каталог стал настоящим «каноном»: он пользуется большим спросом у астрономов из-за высокой степени согласованности и однородности данных, поскольку это работа одного исследователя. Метод классификации Кэннон успешно используется по сей день. Кроме этого, за время работы над каталогом Энн открыла 300 переменных и пять Новых звезд.
  
  

  
  Энн Кэннон в мантии почетного доктора Оксфордского университета, 1925 г.

  
  
  
  Кэннон отдала работе более 40 лет именно в те годы, когда женщине в науке было очень непросто. Но любовь к науке и трудолюбие позволили ей достичь многого. В 1897 году Энн Кэннон стала ассистентом. В 1911, после смерти Вильямины Флеминг, Кэннон назначили куратором астрономических фотографий. Она стала первой женщиной, получившей степень доктора астрономии Гронингенского университета (1921 г.). В 1923 году Энн Кеннон была включена в список двенадцати выдающихся женщин Америки. В 1925 она стала первой женщиной, получившей почетную степень доктора Оксфордского университета. А в 1931 году Кэннон была избрана почетным членом Королевского Астрономического общества (на полное членство в этом общества женщины в те годы не имели права). В том же 1931 году она получила Золотую медаль им. Генри Дрэпера от Национальной Академии наук; и вновь она оказалась первой женщиной, удостоенной этой медали. А через год она стала последней женщиной, получившей исследовательский приз им. Элен Ричардс от Ассоциации содействия научным исследованиям женщин; после этого приз перестали присуждать. Денежную составляющую своей награды Кэннон передала Американскому астрономическому обществу для учреждения награды за выдающийся вклад женщины в астрономию. Сейчас эта награда известна как Приз им. Энн Кэннон. А в самом Гарварде, несмотря на десятилетия работы, Кэннон не получила ни какого академического признания до 1938 года, когда незадолго до смерти ей присвоили звание профессора. Умерла Энн Кэннон в 1941 году в Кембридже (шт. Массачусетс).
  
  
  
  
  Сесилия Пейн-Гапошкина (1900 - 1979)
  
  
  
  
  
  Сесилия Пейн (Cecilia Payne) родилась 10 мая 1900 года в Уэндовере, близ Лондона, и оказалась старшей из трех детей Эдварда и Эммы (Петц) Пейн. Ее отец был одаренным музыкантом, историком и адвокатом. Он умер, когда Сесилии было четыре года. Ее мать была превосходным художником; именно она приобщила детей к классической литературе.
  Начальная школа в Уэндовере дала Сесилии свободное владение немецким и французским языком, а также основы латыни. Уже к 12 годам она увлекалась ботаникой, арифметикой и алгеброй. В своей неопубликованной автобиографии она описывает тренировки памяти, проводившиеся в их школе и способствовавшие развитию ее наблюдательных способностей: один раз в неделю дети должны были найти три медных гвоздика, разбросанных на школьном дворе.
  После окончания начальной школы мама перевезла Сесилию вместе с другими детьми в Лондон. Там ее отдали в школу, в которой не преподавали естественные науки, и Сесилия, к тому времени уже решившая, что будет изучать природу, начала читать научные книги из домашней библиотеки. Она прочитала работы Исаака Ньютона, Эмануила Сведенборга и Томаса Хаксли, которые, по ее признанию, сыграли большую роль в формировании ее личности как ученого.
  В 1919 году Сесилия Пейн поступила в Кембриджский университет и занялась ботаникой, химией и физикой. Несколько месяцев спустя она попала на лекцию Артура Эддингтона – ведущего английского астронома. Эддингтон рассказывал о теории относительности Эйнштейна и последних опытах по проверке этой теории. Лекция произвела на Сесилию огромное впечатление; после нее она решила заниматься астрономией. Однако она понимала, что после окончания университета в Англии у нее нет никаких перспектив, кроме как получить место учителя (в таком случае она считала, что лучше умереть!). Закончив университет в 1923 году, Сесилия в поисках научной работы отправилась в США. Там она приняла приглашение Харлоу Шепли (H. Shapley), недавно назначенного директором Гарвардской обсерватории, и начала работать в Гарварде.
  Шепли убедил мисс Пейн написать докторскую диссертацию, и в 1925 году она стала первым ученым (не только женщиной!), получившим докторскую степень за работу, сделанную в Гарвардской обсерватории. Естественно, ученую степень присвоил ей Рэдклиффский колледж, а не Гарвардский. Эта диссертация была опубликована в серии Монографий Гарвардской обсерватории под номером 1 и называлась «Звездные атмосферы» (1925 г.). Фактически, это была первая монография по данной проблеме. По отзывам известных астрономов Генри Рассела (H. Russell) и Отто Струве (O. Struve), это была «самая блестящая диссертация из всех, когда-либо написанных по астрономии».
  Нужно заметить, что в Гарварде тогда еще не было астрономического отделения, уполномоченного присуждать ученые степени, поэтому защита происходила в среде физиков. Теодор Лайман (T. Lyman) с физического отделения и Лоуренс Ловелл (L. Lowell) – президент Гарвардского университета, были категорически против присуждения ученой степени женщине. Поэтому Шепли пришлось побороться за то, чтобы ей присудили степень доктора, и это стало их с Сесилией совместным триумфом.
  В своей работе мисс Пейн собрала все имеющиеся лабораторные спектроскопические данные и сравнила их с измерениями и оценками глубин спектральных линий, которые она провела на сотнях гарвардских фотографий. В то время ничего не было известно о физических условиях в звездных атмосферах и одной из ключевых диаграмм, приведенных в книге Пейн, стала предложенная ею первая температурная шкала для горячих звезд. Эту шкалу Сесилия вывела из теории тепловой ионизации, незадолго до этого разработанной Саха (Saha), Фаулером (Fowler) и Милном (Milne). Мисс Пейн определила также содержание химических элементов в звездных атмосферах и нашла «поразительное сходство с составом Земли». Но, – отметила она, – в отличие от земного вещества, звездные атмосферы, по-видимому, в основном состоят из водорода и гелия. И это было открытие, опередившее свое время. Астрофизика была еще очень молодой наукой, и на нее влияло общепринятое мнение об однородности природы, а такой признанный авторитет, как Рассел, который оказывал влияние на все области астрономии, не верил, что спектроскопические результаты могут опровергнуть господствующие концепции. Сесилия была вынуждена смягчить свои результаты оговоркой, что в ее анализ могла вкрасться ошибка.
  Шепли к тому времени понял, что звезды-гиганты и сверхгиганты могут стать ключом для изучения Вселенной, и уговорил мисс Пейн заняться этой проблемой. Таким образом, темой ее второй книги стали «Звезды высокой светимости» (1930 г.). Книга была издана в серии Монографий Гарвардской обсерватории под номером 2. Будучи настоящей энциклопедией по астрофизике, эта книга несет печать огромных способностей Сесилии Пейн в деле обработки лабораторных данных и ее знаний в области астрономической спектроскопии.
  
  

  
  Сесилия у блинк-компаратора

  
  
  
  После окончания этой работы Шепли поручил Пейн заняться фотографической фотометрией. Для исследования структуры Млечного Пути по переменным звездам нужны были точные определения блеска звезд сравнения на гарвардских пластинках. Это была большая работа, и публикации Пейн на эту тему появились лишь в тридцатых годах. Тем временем Сесилия открыла для себя эмиссионные и переменные звезды. Позднее она вспоминала восторг, охвативший ее при виде спектра с яркими линиями. Именно это привело ее, - как она позже вспоминала, – к наиболее захватывающему из всех ее исследований. В этой работе она отождествила атомы и ионы, ответственные за появление ярких линий в спектрах звезд типа Вольфа-Райе, и выявила, что наличие углерода отличает эти звезды от других.
  В 1934 году мисс Пейн вышла замуж за Сергея Гапошкина – специалиста по затменным двойным звездам, незадолго до того принятого в штат Гарвардской обсерватории. В дальнейшем Сесилия и Сергей работали вместе и растили троих детей.
  В 1939 году вышла монография Гапошкиных «Переменные звезды», и вскоре астрономы стали пользоваться ей как справочником. В конце 1930-х и в 1940-х годах чета Гапошкиных провела всестороннее исследование всех известных переменных звезд ярче десятой звездной величины. С помощью 29 ассистентов они провели 1,25 млн оценок блеска звезд на гарвардских пластинках и построили по ним около 2000 кривых блеска переменных звезд. Так был собран огромный однородный материал, дающий возможность выявить связь между характеристиками различных переменных. Как раз этот материал дал возможность Герцшпрунгу (Hertzsprung) заметить зависимость между периодом и формой кривой блеска у цефеид.
  В течение 1950-х годов Сесилия Пейн-Гапошкина (Cecilia Payne-Gaposchkin) написала четыре книги, посвященные эволюции звезд, цефеидам, переменным звездам как ключу к шкале расстояний и Новым звездам. На протяжении многих лет она изучала переменные звезды в Магеллановых Облаках; позднее она вспоминала, что если бы она имела возможность начать все сначала, то начала бы именно с этой работы. Себя она считала естествоиспытателем, собирающим факты, на первый взгляд не связанные между собой, и ищущим их взаимосвязи.
  В 1939 году, обсуждая с репортером вопрос о карьере женщины, Пейн-Гапошкина говорила, что положение женщин обусловлено тем, что они сами очень долго признавали распространенное мнение об ограниченности их места и дела только семьей, что со временем женщины начинают понимать, что такая односторонняя жизнь весьма убога. Сама Пейн-Гапошкина считала, что дом, материнство и карьера вполне совместимы, и она доказала это своим примером. Но при этом она понимала, что продвижение женщины в научной карьере происходит медленно, хотя и стремилась преодолеть эту ситуацию. В 1956 году она стала первой женщиной, получившей должность полного профессора в Гарварде, а также первой женщиной-заведующим (астрономическим) отделением этого университета. Она первая, в 1934 году, получила Приз им. Энн Кэннон, была избрана членом нескольких иностранных академий; в свои ряды ее избрала Американская академия искусств и наук (1943 г.). Однако, несмотря на то, что Сесилия Пейн-Гапошкина была одним из самых ярких ученых своего времени, Национальная академия наук (США) ни разу не рассматривала на выборах ее кандидатуру. В 1977 году она получила весьма престижную Премию им. Г.Н. Рассела от Американской астрономической ассоциации.
  Нужно заметить, что отечественные астрономы всегда с большим уважением относились к работе Сесилии Пейн-Гапошкиной. Еще в 1956 году профессором Б.А. Воронцовым-Вельяминовым была переведена на русский язык и издана в Москве весьма своеобразная научно-популярная книга: Ц. Пэйн-Гапошкина «Рождение и развитие звезд» (в те годы у нас писали ее имя как «Цецилия»). Эта книга выросла из цикла лекций, прочитанных Сесилией Пейн в Бостоне и на английском была изданная в Кембридже (шт. Массачусетс) в 1952 году. Книга демонстрирует широкую эрудицию автора и своеобразие ее отношения к астрономии и к жизни. Например, разделив книгу на три части, Сесилия озаглавила их так: Действующие лица, Сцена, Драма. А начинается эта книга такими словами:
  «Тот, кто решается толковать об эволюции звезд, должен быть оптимистом и обладать чувством юмора. Астрономы и являются неисправимыми оптимистами. Они вглядываются сквозь бурлящий океан земной атмосферы в недостижимые звезды и галактики; они ведут речь о температурах в миллионы градусов, о плотностях, меньших плотности газа в наших лучших вакуумах; они изучают свет, покинувший свои источники двести миллионов лет назад. По мимолетным образам они восстанавливают всю историю Вселенной.
  Изучение эволюции космоса является, пожалуй, одним из самых дерзновенных взлетов человеческого воображения».
  Умерла Сесилия Пейн-Гапошкина (Cecilia Payne-Gaposchkin) 7 декабря 1979 года.
  
  
  
  
  Генриетта Своуп (1902-1980)
  
  
  
  
  
  Генриетта Хилл Своуп (Henrietta Hill Swope, иногда транслитерируют как «Суоп») родилась в семье очень известного и уважаемого в Северной Америке человека – Джерарда Своупа и его жены Мэри Дейтон Хилл. Джерард Своуп, инженер-электрик, закончивший Массачусетский технологический институт, оказался талантливым руководителем и многие годы возглавлял крупные электро- и радиотехнические компании, например, 20 лет был президентом компании «Дженерал электрик». Его дочь Генриетта долго работала в Гарвардской обсерватории, а затем в обсерватории Маунт Вильсон и Паломар (именно так ее одно время называли). Работая с Харлоу Шепли, она участвовала в программе, позволившей установить зависимость период-светимость для цефеид. Знание этой зависимости дало возможность определить положение Солнца в нашей Галактике и расстояния до других галактик. В 1962 году, используя фотопластинки, полученные Вальтером Бааде (W. Baade) на 5-метровом Паломарском телескопе, Генриетта Своуп определила расстояние до туманности Андромеды и получила значение в 2,2 млн световых лет.
  Однако попала Генриетта Своуп в астрономию совершенно случайно. А началось все с того, что она собралась сделать карьеру в бизнесе. Лекции по астрономии в Барнард-колледже, где она училась, не вдохновили ее на занятие наукой, и после окончания колледжа в 1925 году Своуп поступила в Высшую школу коммерции и администрирования при Чикагском университете. Но, проучившись там некоторое время, она признавалась в письме к брату, что чувствует себя не на своем месте и ведет себя как крошечный мышонок среди свирепых котов. Те же мысли она высказала и в письме к другу семьи Маргарет Харвуд (Margaret Harwood), которая была в то время директором обсерватории имени Марии Митчелл. Харвуд знала о детском увлечении Генриетты звездами и убедила девушку воспользоваться возможностью, которую предоставляет женщинам обсерватория Гарвардского университета.
  
  

  
  Башня телескопа им. Г. Своуп на обсерватории Лас-Кампанас (Чили).

  
  
  
  Это была судьба! По словам Пейн-Гапошкиной, «Генриетта Своуп ... проявила необычайное чутье на открытие переменных звезд. ... В ее умелых руках Гарвардская программа по исследованию переменных звезд в Галактике дала обильный урожай».
  Результаты работы Своуп, опубликованные в Трудах Гарвардской обсерватории, попались на глаза Вальтеру Бааде, который собрался фотографировать на Паломарской обсерватории переменные звезды в туманности Андромеды. Ему нужен был сотрудник для изучения полученных фотопластинок, и Генриетта Своуп стала главной претенденткой. Ее работа дала более точное (по сравнению с грубыми оценками самого Бааде) значение расстояния до соседней галактики. Как раз за эти результаты Американское астрономическое общество наградило ее в 1968 году премией им. Энн Кэннон. А уже на следующий год Своуп сама сделала крупное пожертвование Институту Карнеги в Вашингтоне на строительство и развитие обсерватории Лас-Кампанас в Чили. Поэтому 1-метровый телескоп этой новой обсерватории носит теперь ее имя. Кажется, это единственный телескоп, крещенный женским именем.
  
  
  
  
  Доррит Хоффляйт (1907-2007)
  
  
  
  
  Что общего у метеорного потока Персеиды и «Каталога ярких звезд», созданного в обсерватории Йельского университета? А то, что оба они были вехами в жизни Доррит Хоффляйт (Dorrit Hoffleit), одной из самых интересных женщин в астрономии.
  Путь Доррит в астрономию начался с незабываемого природного фейерверка. Сразу после окончания Первой мировой войны, в одну из августовских ночей, они с матерью вышли на улицу, чтобы понаблюдать поток Персеид, и увидели два ярких метеора, рассекающих небо и оставляющих искрящийся след. Доррит показалось, что метеоры двигались навстречу друг другу и в какой-то момент почти столкнулись. Она запомнила эту ночь на всю жизнь и с той поры полюбила ночное небо.
  Природу метеоров, осветивших небо в ту ночь, мы понимаем сегодня гораздо лучше, чем в то время. Их траектории, блеск и цвет прослеживаются на небе по отношению к ярким звездам, о которых собраны самые надежные данные. Книгу с этими данными вы обнаружите на полке в каждой профессиональной обсерватории: это йельский «Каталог ярких звезд», в котором приведены точные положения и характеристики 9100 звезд, видимых невооруженным глазом. Этот каталог – лишь часть большого вклада Хоффляйт в астрономию.
  Доррит Хоффляйт родилась 12 марта 1907 года в городе Флоренс (шт. Алабама) и выросла в Нью-Касле (шт. Пенсильвания). Когда ее брат в 14 лет закончил школу и поступил в Гарвардский университет, семья Хоффляйт переехала в Кембридж (шт. Массачусетс). В семье очень гордились одаренным сыном и снисходительно относились к дочери, считая ее всего лишь девочкой. Но этой «всего лишь девочке» удалось добиться успеха в своей профессии и завоевать уважение коллег.
  В Рэдклиффском колледже Хоффляйт занималась математикой и физикой, готовясь стать учителем геометрии в старших классах. Но даже блестяще закончив колледж в 1928 году, она не смогла найти работу преподавателя. Ей предложили две вакансии: место статистика с зарплатой 150 долларов в месяц, и место помощника научного работника в Гарвардской обсерватории с зарплатой вдвое меньшей. Хоффляйт выбрала второе предложение и стала помощником Генриетты Своуп, которая разыскивала по фотопластинкам переменные звезды и строила кривые их блеска. Эта программа была частью одного из наиболее удачных долговременных проектов в Гарварде. Хоффляйт очень серьезно отнеслась к своей работе и открыла около 1000 переменных звезд на южном небе. В то же время она продолжала учебу в Гарвардском университете и получила степень магистра в 1932 году.
  Это было время, когда Доррит не могла оторваться от работы и каждый день исследовала горы пластинок, работая по вечерам и по выходным. Она выискивала пластинки с яркими метеорными следами и готовила статью о кривых блеска метеоров, принадлежащих различным метеорным потокам. Когда она положила рукопись статьи на стол директора обсерватории Х. Шепли, первой его реакцией было удивление, поскольку она не имела права вести самостоятельную научную работу. Но Шепли сумел оценить важность ее исследований и направил статью в печать.
  Уже через год, в 1933 году, Шепли предложил Хоффляйт подготовить диссертацию для получения степени доктора философии, а Барт Бок (B. Bok), бывший в ту пору заместителем директора, стукнул кулаком по столу и сказал ей, что она просто обязана защититься. С началом работы над диссертацией в жизни Хоффляйт настал особый период. В 1938 году в Рэдклиффе она получила степень доктора за работу по спектроскопическому определению абсолютных звездных величин (т. е. светимостей звезд) и кроме того получила награду за лучшую и наиболее оригинальную работу. Позднее она вспоминала, что не смогла бы проделать эту работу, если бы ее мама все еще жила в Кембридже, так как мама считала, что «девочке не следует ходить ночью одной», а до обсерватории приходилось идти полторы мили, иногда и в два часа ночи.
  Хоффляйт работала в Гарварде до начала Второй мировой войны, но затем ей, как и большинству астрономов того времени, пришлось работать над проектами, связанными с военными действиями. Это уже не были счастливые времена в жизни Доррит. Работая с военными, ей пришлось столкнуться с их полным пренебрежением к женщине как к профессиональному ученому. Только весной 1948 года Хоффляйт вернулась в Гарвард и начала исследование по определению расстояний до звезд южного полушария. С декабря 1941 г. по октябрь 1956 г. она к тому же была редактором отдела новостей научно-популярного журнала «Sky and Telescope».
  Харлоу Шепли ушел на пенсию в 1952 году. Новый директор Гарвардской обсерватории Дональд Мензел (D. Menzel) не видел перспективы фундаментальных исследований, проводимых Хоффляйт, и прямо сказал ей, что ее тематика устарела. Мензел взялся за переоборудование обсерватории и начал с освобождения рабочей площади. Одним из его первых распоряжений стал приказ об уничтожении фотопластинок низкого качества, которые, как он считал, стали уже бесполезными. Это дело Мензел поручил своему помощнику, имевшему весьма слабое представление об астрономии; фотопластинки выбрасывались почти без разбора. Страшно сказать: в этой «резне» была уничтожена треть Гарвардской коллекции пластинок, поистине бесценной коллекции. Каково бы ни было качество фотографии звездного неба, запечатленный ей момент уже не восстановить; поэтому любая фотография неба уникальна и бесценна.
  Для астрономов Гарвардской школы это было потрясением. В 1956 году из обсерватории ушли Барт Бок и Доррит Хоффляйт. Бок уехал работать в Автралию, а Хоффляйт перешла в Йельский университет и в обсерваторию им. Марии Митчелл на острове Нантакет. Летнюю половину года Хоффляйт директорствовала в обсерватории Марии Митчелл, а остальную часть года работала в Йеле.
  
  
  
  На острове Хоффляйт вернулась к исследованиям переменных звезд. К тому же, ей пришла в голову идея, что на обсерватории им. Марии Митчелл – первой американской женщины-астронома, было бы уместно предоставлять работу в летнее время студенткам, которые могли бы заняться изучением переменных звезд и таким образом положить начало своей профессиональной карьере.
  Под руководством Доррит Хоффляйт более сотни студенток выполнили программу летних наблюдений, получив возможность заработать авторитет в самом начале своей трудовой деятельности в среде астрономов, большинство из которых были (и до сих пор остаются в США) мужчинами. За 22 года работы в обсерватории многие из учениц Хоффляйт достигли больших успехов в науке, а сама она получила многочисленные награды. В 1987 году ее именем был назван астероид. Доррит умерла 9 апреля 2007 г. Она оставила очень интересные мемуары – «Misfortunes as Blessings in Disguise: The Story of My Life», Cambridge: AAVSO, 2002.
  
  
  
  
  Маргарет Бербидж (1919-)
  
  

  
  М. Бербидж в период изучения активных галактик.

  
  
  
  Элеонора Маргарет Бербидж (Eleanor Margaret Burbidge) – одна из наиболее известных женщин в астрономии. Сегодня ее фундаментальный вклад в различные области астрономии общепризнан. Вместе с мужем Джеффри Бербиджем (G. Burbidge), В. Фаулером (W. Fowler) и Ф. Хойлом (F. Hoyle) она показала, как в ядерных реакциях, происходящих в центральных областях звезд, из легких химических элементов, таких как водород и гелий, образуются тяжелые элементы – углерод и кислород. Её более позднее исследование вращения галактик дало возможность впервые точно определить массы галактик. В 1960-е годы она заинтересовалась недавно открытыми объектами – квазарами, мощными радиоисточниками с колоссально большими доплеровскими смещениями линий в спектрах (так называемое «красное смещение»). Эти смещения указывают на их удаление от нас с большими скоростями и на то, что это одни из самых далеких объектов Вселенной, известных на сегодняшний день. Бербидж и ее сотрудники (многие из которых были ее учениками) получили спектры слабых галактик и квазаров с различными смещениями линий одних и тех же химических элементов и, следовательно, находящихся на различных расстояниях от нас.
  В 1947 году, после получения докторской степени в Лондонском университете и уже работая исполнительным директором университетской обсерватории, Маргарет Бербидж обратилась в престижное Общество Карнеги с просьбой принять ее в члены этого общества и дать стипендию на проведение научных работ в обсерватории на Маунт-Вильсон, где она надеялась воспользоваться большим телескопом и хорошей погодой Калифорнии. Ответ был краток и однозначен – женщин не принимаем.
  Восемь лет спустя Джеффри Бербидж – теоретик, не умевший наблюдать на телескопе, получил грант от Общества Карнеги. Маргарет, которая к тому времени стала сотрудником Калифорнийского технологического института, официально не имела права работать с телескопом на Маунт-Вильсон, и чтобы как-то выйти из положения Джеффри заказывал наблюдательное время на телескопе на свое имя, а Маргарет делала вид, что просто сопровождает его в поездке на обсерваторию. Поскольку в гостинице для наблюдателей на Маунт-Вильсон была лишь одна большая спальня, рассчитанная только на мужчин (в шутку ее называли «мужским монастырем») и не было ни одной ванной комнаты, которой могла бы воспользоваться женщина, Бербиджам приходилось останавливаться в летнем домике на горе, который отапливался дровяной печкой и не имел ни душа, ни горячей воды. Только так Маргарет удавалось проводить свои наблюдения.
  
  

  
  М. Бербидж демонстрирует фотографию модели 10-метрового телескопа «Кек»; этот вариант проекта не был реализован.

  
  
  
  Когда Бербиджи попросились на работу в Чикагский университет, то по действующему в то время закону, направленному против семейственности, место смог получить только один из них, и этим одним стал Джеффри. А Маргарет стала сотрудником Йеркской обсерватории; позже она получила федеральный грант. Закон против семейственности помешал им и в тот момент, когда они в 1962 году поступали на работу в Калифорнийский университет в Сан-Диего. Правда, их взяли на работу, но в разные отделы. Джеффри оказался в отделе физики, а Маргарет – в отделе химии. Когда два года спустя закон о семейственности был упразднен, Маргарет перешла в отдел физики на должность полного профессора. В 1971 году Маргарет Бербидж стала директором Королевской Гринвичской обсерватории в Англии – первой женщиной, получившей этот пост. По старинной традиции, неукоснительно выполнявшейся несколько столетий, директор Гринвичской обсерватории автоматически получал почетное звание Королевского астронома. Но когда Маргарет стала директором обсерватории, это звание получил другой ученый. Через два года Маргарет Бербидж вернулась в Калифорнийский университет и продолжила изучать квазары и активные галактики. С 1979 по 1988 гг. она работала директором Центра астрофизики и космических наук Калифорнийского университета в Сан-Диего.
  Маргарет Бербидж не раз была награждена за свою работу. В 1959 году она вместе с мужем получила премию им. Уорнера от Американского астрономического общества, присуждаемую молодым астрономам за существенный вклад в науку. В 1982 году, впервые почти за сто лет существования этой награды, Золотая медаль им. Брюс была присуждена женщине – Маргарет Бербидж. Через два года она получила Национальную медаль по науке от президента Рональда Рейгана. В 1976-1978 гг. она была президентом Американского астрономического общества. Её избирали президентом Американской ассоциации за прогресс в науке, а также членом Совета директоров Тихоокеанского астрономического общества. Но в 1971 году, когда ее решили наградить Премией им. Энн Кэннон, она отказалась принять награду, так как эта премия предназначалась специально для женщин, а Маргарет считала, что время дискриминации женщин прошло и не следует делить награды на мужские и женские.
  
  
  
  
  Вера Рубин (1928-)
  
  
  
  Исследования Веры Рубин (Vera Rubin) сыграли большую роль в изменении наших представлений о Вселенной. Почти 300 лет астрономы считали, что только то, что они видят в телескоп – это и есть Вселенная. Но исследования Рубин по изучению вращения спиральных галактик показали, что все, что мы видим и фотографируем – звезды, газовые туманности и т. д., все это составляют примерно 10% массы галактики, а примерно 90% этой массы мы вообще не видим, и она существует в форме какого-то «темного вещества», не похожего ни на что известное до сих пор ученым. Наличие такого темного вещества, вообще говоря, допускалось теоретиками, поэтому работа астрономов фактически стала наблюдательным подтверждением этих теоретических разработок. На протяжении последних лет попытки определить, из чего состоит это темное вещество – из нейтронов, нейтрино или еще каких-то экзотических частиц, стали модной темой в астрономии. Наряду с большим вкладом в решение вопроса о темном веществе, исследование Верой Рубин вращения галактик сделало ее главным экспертом по проблеме движения звезд внутри звездных систем.
  Вера Рубин выросла в Федеральном округе Вашингтон. Еще в детстве она с интересом наблюдала из окна своей спальни за движением звезд на небе. Ее отец, инженер-электрик, поощрял интерес дочери к науке и для начала помог ей собрать небольшой телескоп. Вместе они ходили на занятия в местный клуб любителей астрономии. Вера поступила в Вассар-колледж потому что, во-первых, в то время большинство других колледжей, где учили астрономии, не принимали девушек, а во-вторых, это был колледж, где училась Мария Митчелл, кумир Веры Рубин.
  После окончания колледжа Вера вышла замуж за аспиранта Корнеллского университета и перебралась к нему. Приятные впечатления от учебы в Вассаре сменились отрицательными эмоциями, связанными с с попыткой дальнейшей учебы; начало 1950-х было еще весьма застойным временем. Например, когда Вера обратилась в Принстон, ей ответили, что женщин они не принимают. В своей дипломной работе она исследовала красное смещение и блеск спиральных галактик; ее целью было выявить пекулярные движения звездных систем на фоне общего однородного и изотропного (хаббловского) расширения. Вера обнаружила, что спиральные галактики, имеющие одинаковый блеск, а значит, находящиеся на одинаковом расстоянии от нас, в определенном направлении удаляются быстрее, чем в остальных направлениях. Когда Рубин в 1950 году представила свои результаты на собрании Американского астрономического общества, ее безжалостно раскритиковали.
  По иронии судьбы как раз эта работа помогла Жерару де Вокулёру (G. de Vaucouleurs) выдвинуть свою идею о сверхскоплениях галактик. Позднее Вера Рубин вместе со своим коллегой Кентом Фордом (Kent Ford) вернулась к теме пекулярных движений галактик и опять обнаружила анизотропное расширение нашей окрестности Вселенной; на этот раз ее результаты уже не были отвергнуты. Тот факт, что многие ближайшие галактики преимущественно движутся в направлении созвездий Гидры и Центавра, сейчас называют эффектом Рубин-Форда.
  
  
  
  
  
  После окончания Корнеллского университета Вера Рубин переехала вместе с мужем в округ Вашингтон, где в Джорджтаунском университете под руководством Георгия Гамова сделала диссертацию о распределении галактик. Начав работать в отделе земного магнетизма в Институте Карнеги, Рубин вновь объединилась с Кентом Фордом, разработавшим очень чувствительный спектрограф. Они начали измерять скорости звезд в спиральных галактиках в зависимости от их расстояния от центра звездной системы и обнаружили, что звезды на периферии спиральных галактик обращаются вокруг центра не так медленно, как можно было бы ожидать. Из этого следовало, что во внешних частях галактик сосредоточена огромная масса, хотя там наблюдается лишь небольшое число звезд. Эта невидимая масса позднее стала называться «скрытым веществом» или «темным веществом» галактик. Многие астрономы отвергали идею о том, что галактики содержат большое количество темного вещества, но наблюдения Рубин были настолько убедительными, что оппоненты вынуждены были согласиться.
  Вера Рубин продолжает изучать динамику спиральных галактик. Она также очень активно поддерживает женщин и популяризирует науку в среде молодежи. Она получила почетные степени в Йельском и Гарвардском университетах. Выбиралась в Совет директоров Тихоокеанского астрономического общества и является членом Национальной академии наук и Американской академии искусств и наук. Вместе с мужем Вера Рубин выростила четверых детей, и все они стали учеными. Её дочь Джудит Янг (Judith Young) – профессор Массачусетского университета, она занимается эволюцией галактик. Рубин и Янг – одна из немногих пар мама-дочь в среде астрономов.
  
  
  
  
  Маргерита Хак (1922-)
  
  
  Итальянский астроном Маргерита Хак (Margherita [Daisy] Hack) родилась в 1922 году во Флоренции. В 1945 году она окончила Флорентийский университет и в 1947-1954 гг. работала в астрофизической обсерватории в Арчетри (Италия). Затем она занимала должности приглашенного профессора или исследователя в университетах Франции, Нидерландов, Мексики, Турции, в Калифорнийском университете в Беркли и в Институте перспективных исследований в Принстоне. В англоязычных странах ее имя претерпело метаморфозу: в 1964 году Дейзи Хак вернулась в Италию и получила должность профессора астрономии в университете г. Триест; с этого времени и вплоть до 1987 года она была также и директором обсерватории Триеста. Затем она стала директором регионального Межуниверситетского центра по астрофизике и космологии в Триесте.
  Дейзи Хак исследует атмосферы звезд и наблюдаемые проявления звездной эволюции. Она внесла большой вклад в изучение и спектральную классификацию горячих массивных звезд. Особое внимание она уделяет B-звездам c эмиссионными линиями в спектре (т. е. звездам типа Ве) и другим звездам с оболочками. Это быстро вращающиеся звезды, выбрасывающие большое количество вещества, образующего иногда кольца или оболочки вокруг звезд. Ее интерес распространяется и на пекулярные двойные системы. Она предложила новые модели этих звезд, основанные на спектральных наблюдениях, причем не только в визуальной, но и в ультрафиолетовой областях. Вместе с Отто Струве она подготовила и после его смерти опубликовала четырехтомную серию сборников «Звездная спектроскопия».
  Член Национальной Академии деи Линчеи (1978), она написала несколько учебников по общей астрономии и спектроскопии для студентов, а также несколько популярных книг и множество статей по астрономию. Много времени она отдает работе с любителями астрономии как главный редактор научно-популярного журнала l'Astronomia.
  
  
  
  
  Беатрис Тинсли (1941-1981)
  
  
  
  
  Беатрис Тинсли (Beatrice Tinsley) прожила недолгую, но яркую жизнь. Она быстро завоевала репутацию весьма уважаемого астронома-теоретика и успела внести фундаментальный вклад в теорию эволюции галактик. Когда она начинала свои исследования, мало что было известно о жизненных циклах галактик и звезд внутри них. Беатрис рассчитала наблюдательные параметры звезд разного возраста, их отличие в зависимости от химического состава и выявила наблюдательные проявления этих различий. Она была одной из первых, кто обратил внимание на связь галактик с их окружением, и стимулировала работы по изучению столкновений и слияний галактик. Ее идея о том, что галактики заметно меняются за время гораздо более короткое, чем возраст Вселенной, побудила многих астрономов исследовать далекие галактики, чтобы изучить их эволюцию с возрастом. Наиболее известной ее работой стала теоретическая модель эволюции галактик, самая реалистичная из всех, существовавших в то время. В этой модели сочетается детальный анализ звездной эволюции с данными о звездной динамике и ядерной физики. Эта модель позволила построить первую внушающую доверию картину эволюции протогалактики.
  Беатрис Тинсли родилась на северо-западе Англии в 1941 году. После второй мировой войны ее семья переехала в Новую Зеландию, где отец вначале работал министром, а затем мэром. Беатрис закончила университет в городе Крайстчерч, а позже, выйдя замуж за физика, перехала в Даллас (шт. Техас, США). В 1964 году она поступила на работу в недавно открытый отдел астрономии Техасского университета в городе Остин. Диссертация Тинсли ознаменовала начало современного детального изучения эволюции галактик. В 1974 году Американское астрономическое общество присудило ей премию им. Энн Кэннон, Американская ассоциация университетских женщин наградила ее за выдающийся вклад в астрономию.
  Однако, несмотря на растущую известность и репутацию, Тинсли не смогла найти себе в Далласе работу по специальности, и в конце концов, разочаровавшись, она вынуждена была покинуть Даллас, оставив мужа и двоих приемных детей, чтобы поискать работу в других местах. После года, проведенного в Ликской обсерватории, она в 1975 году была назначена адъюнкт-профессором астрономии в Йельском университете. Здесь она стала очень известной и любимой за помощь и поддержку, которую оказывала студентам и молодым коллегам. В 1978 году ее назначили полным профессором, и в это же время она узнала, что больна раком. Несмотря на свою болезнь, Тинсли продолжала плодотворно работать вплоть до конца жизни в 1981 году. Американское астрономическое общество в 1986 году учредило Премию имени Беатрис Тинсли за выдающийся творческий и новаторский вклад в астрономию и астрофизику.
  
  
  
  
  Джоселин Белл (1943-)
  
  
  
  
  
  Имя Джоселин Белл (Susan Jocelyn Bell Burnell) упоминается всегда, когда речь заходит о замечательном открытии ХХ века – обнаружении в 1967 году радиопульсаров, оказавшихся теоретически предсказанными нейтронными звездами, импульсы которых вначале были приняты за сигналы внеземных цивилизаций.
  В середине 1960-х Джоселин Белл стала аспиранткой Кембриджского университета и начала работать вместе со своим руководителем, известным английским радиоастрономом Энтони Хьюишем (Antony Hewish) над проектом по обнаружению и исследованию недавно открытых квазаров. Наблюдения проводились на новом, только что построенном радиотелескопе с уникальными характеристиками. Расположен он был за городом и внешне отнюдь не впечатлял: на обычном сельском лугу площадью в 4,5 акра (около трех футбольных полей) были воткнуты тысячи «жердей», соединенных между собой проволочками – это ряды простейших антенн, соединенных кабелем для взаимного усиления сигналов, приходящих с определенного направления. Выглядел этот уникальный инструмент весьма уныло; фотографии таких радиотелескопов обычно не помещают в газетах. В чем же была его уникальность? А в том, что он мог различать быстропеременные радиосигналы.
  Радиоастрономия – наука космического шепота. Знакомая каждому ситуация: если вокруг вас все галдят, то трудно расслышать издалека шепот вашего товарища (например, когда вы стоите у доски, а он подсказывает вам что-то с задней парты). В этом случае скороговорку не разобрать; сообщение удается принять только в том случае, если товарищ говорит медленно и повторяет фразу по несколько раз. В радиоастрономии это называется накоплением сигнала. Чтобы на фоне земных и аппаратурных помех выделить идущий из космоса слабый «полезный сигнал», приходится складывать импульсы, пришедшие за большой интервал времени. При этом, разумеется, информация о быстрых вариациях полезного сигнала пропадает. А эта информация может быть весьма полезной. Например, если вам покажут фотографию звездного неба, сделанную с длительной экспозицией, то вы не отличите на ней планету от яркой звезды. Но, глянув на небо глазом и заметив, что одни светила «мигают», а другие – нет, вы сразу скажете, какое из них – планета. Разумеется, планета та, что не мигает. В данном случае быстрая переменность блеска позволяет отделить светила с малым угловым размером (звезды) от светил большего углового размера (планет), хотя нашему глазу и те, и другие кажутся «точками».
  Этот же принцип был положен в основу нового кембриджского радиотелескопа. Его приемники впервые могли анализировать быстрые вариации радиопотока от космических объектов, излучение которых рассеивается межзвездной и межпланетной средой так же, как звездный свет преломляется в земной атмосфере. Поэтому такой телескоп мог отделить очень далекие объекты, имеющие малый угловой размер (квазары!) от более близких к нам источников.
  
  

  
  У 4,5-акрового кембриджского радиотелескопа, на котором открыли пульсары.

  
  
  
  Первые два года своей аспирантуры в Кембридже Джоселин Белл провела, помогая строить телескоп. Она резала и соединяла провода, а время от времени сама кувалдой вбивала антенны в грунт. А когда в 1967 году телескоп вошел в строй, задача Белл изменилась. Теперь она должна была анализировать принятые сигналы, которые старый механический самописец вычерчивал перышком на выползающей из него бумажной ленте; что-то вроде кардиограммы Вселенной. За каждые четыре дня наблюдений из прибора выползало около 150 метров этой ленты, каждый миллиметр которой нужно было скрупулезно изучить и попытаться выявить мигание радиозвезд на радионебе.
  
  

  
  Запись на самописце радиосигнала от пульсара PSR 0329+54, имеющего период 0,7145 сек.

  
  
  
  После нескольких недель анализа Белл обратила внимание Хьюиша на небольшой источник радиоизлучения, запись которого занимала всего-то один сантиметр ленты. Этот объект мигал столь необычно, что Джоселин не могла ничего понять. Было решено сделать высокочастотную запись источника и оказалось, что он действительно излучает серию ритмических импульсов. Эти биения были очень четкие; они выглядели намного правильнее и регулярнее, чем можно было ожидать от любого ранее известного астрономического объекта. Импульсы приходили ровно через 1,3373 сек. Белл начала следить за странным источником и заметила, что он от ночи к ночи меняет свое положение на небе с такой же скоростью, как и звезды, подтверждая тем самым, что это не искусственный сигнал, который мог бы приходить от спутника, самолета или наземной радиостанции. Дальнейшие несколько месяцев исследований на кембриджском радиотелескопе больше напоминают детективную историю.
  Напомним, что конец 1960-х был сложным и интересным временем. С одной стороны – Холодная война, т. е. отчаянная гонка в военно-технической области между «лагерем социализма» и «лагерем капитализма»; попытки подавить соперника идеологически (например, «Мы будем на Луне первыми!» – утверждала каждая сторона); взаимная подозрительность и слежка за всеми новыми техническими идеями потенциального противника. А с другой стороны – выросшая на достижениях космонавтики уверенность, что не за горами связь с внеземными цивилизациями; поток сообщений о «летающих тарелках»; всеобщее увлечение научной фантастикой. По всем этим причинам открытие радиопульсаров принимает вначале курьезную форму, не свойственную научной работе. Например, открытие английских радиоастрономов на несколько месяцев засекречивается: рискуя потерять приоритет, о нем не сообщают в печать, к лаборатории не подпускают журналистов. В то же время, атмосфера работы отнюдь не мрачно-военная: вслед за первым пульсирующим источником Белл выявила второй, третий, четвертый; сотрудники лаборатории некоторое время заигрывают с идеей о сигналах внеземных цивилизаций и обозначают необычные объекты как LGM 1, LGM 2, LGM 3, ... от английского Little Green Men («маленькие зеленые человечки» – так некоторые «свидетели» описывали пилотов НЛО).
  Первая публикация появляется лишь в начале 1968 года – в феврале Хьюиш, Белл и их соавторы объявили об этом открытии в статье, опубликованной в журнале «Nature», и предположили, что радиоимпульсы могут быть результатом пульсаций белых карликов или же нейтронных звезд (в то время существование нейтронных звезд было еще чистой теорией). После этого астрономы разных стран начали наблюдать пульсары и строить их теоретические модели; в результате оказалось, что импульсы приходят от быстро вращающихся нейтронных звезд. Объекты Джоселин Белл стали называться пульсарами. Когда репортеры узнали, что один из авторов статьи – женщина, они начали осаждать Кембридж. Белл стала популярной, как кинозвезда; репортеры хотели знать о ней все, они постоянно интервьюировали и фотографировали ее.
  
  

  
  В Кембриджской радиообсерватории

  
  
  
  Но Белл занималась своей диссертацией и продолжала наблюдать. Среди прочего она измерила угловые диаметры примерно 200 пульсаров. После защиты диссертации (в которой о пульсарах упоминалось лишь в Приложении) Джоселин вышла замуж (теперь она Jocelyn Bell Burnell) и покинула Кембридж. В течение многих лет она занималась исследованиями в различных областях спектра – от гамма-излучения до радио.
  В 1974 году за открытие пульсаров Энтони Хьюиш получил Нобелевскую премию по физике, кстати, впервые присужденную астроному, а про Джоселин Белл Нобелевский коммитет «забыл»; многие ученые считают это несправедливым.
  Однако Джоселин Белл удостоена многих других высоких наград и званий, в 1986 году ей присудили Премию им. Беатрис Тинсли, учрежденную в том же году Американским астрономическим обществом за выдающийся творческий вклад в астрономию. В 1991 году Белл стала полным профессором физического факультета Открытого университета Великобритании. Это один из самых крупных университетов страны и его лекции транслируются по национальному телевидению. В 2002-4 гг. она была президентом Королевского астрономического общества, а сейчас она президент Института физики (Institute of Physics, благотворительная организация, поддерживающая развитие, приложение и популяризацию физики).
  
  
  
  
  Вирджиния Тримбл (ХХ-XXI вв.)
  
  
  
  
  
  Сегодня, когда уже нет Карла Сагана, пожалуй, именно Вирджиния
  Тримбл (Virginia Louise Trimble) самый публичный астроном в США. Ежегодно она читает лекции в нескольких университетах, делает обзорные доклады на нескольких научных конференциях, выступает по телевидению и радио, дает интервью и пишет десятки научно-популярных статей. Область своих научных интересов Вирджиния Тримбл определяет «весьма скромно»: структура и эволюция, по крайней мере, звезд, галактик и Вселенной, а также история научных исследований и наукометрия. При этом она выполняет обязанности редактора ведущего астрофизического журнала – Astrophysical Journal, занимает посты вице-президента Международного астрономического союза и вице-президента Американского астрономического общества (руководя в нем отделением истории астрономии); она также член Исполкома Американского физического общества и глава его отделения астрофизики... Одним словом, ее активность и работоспособность вызывают восхищение.
  Вирджиния Тримбл получила степень бакалавра по физике и астрономии в 1964 году в Калифорнийском университете (Лос-Анжелес); спустя год, уже в Калифорнийском технологическом институте она получила степень магистра, а еще через три года, в 1968 году, там же защитила диссертацию. После этого она год проработала преподавателем в Смит-колледже и еще два года в качестве молодого ученого имела стипендию в Кембриджском университете (получив там в 1969 г. почетную степень магистра).
  В 1971 году Вирджиния Тримбл начала работать на физическом факультете Калифорнийского университета в Ирвине, и до сих пор она делит свой год пополам, работая полгода полным профессором в Ирвине и полгода – приглашенным профессором астрономии в Мэрилендском университете, на восточном побережье США. Как было сказано в одной публикации о ней, Вирджиния осциллирует с частотой 31,7 нГц между этими двумя университетами. Ее последние научные работы посвящены статистическому изучению характеристик двойных звезд и ... вопросам социологии в физике и астрономии. Профессор Тримбл является автором более 500 публикаций. Совершенно очевидно, что такой азарт не связан ни с финансами, ни с честолюбием, а объясняется исключительно влюбленностью человека в свое дело.
  Любопытно было бы проследить, какие события детства и юности формируют у человека страсть к науке. Для нас сейчас это не отвлеченная, а весьма насущная проблема: при слабом финансировании науки только талант, граничащий с паранойей, способен добиться результата. Про свое детство Вирджиния Тримбл вспоминает, что до 13 лет у нее не было ни одной куклы, зато были строительный конструктор, химический набор и множество линз, призм и цветных светофильтров; одним словом, тех игрушек, которые мы привыкли видеть в руках мальчишек. Правда, телескопа у Вирджинии в детстве не было. «Я даже не просила его купить, – объясняет она, – поскольку всегда была очень близорукой. Так что фактически я была лишена возможности любоваться звездным небом». Первым телескопом, на котором ей пришлось наблюдать, был 48-дюймовый Шмидт в обсерватории Маунт-Паломар. «Будучи дипломницей Калтеха, я удостоилась сомнительной чести стать второй женщиной в истории, допущенной к наблюдениям в Паломаре», – вспоминала Вирджиния.
  Сейчас профессор Тримбл является членом многих национальных и международных организаций, таких, например, как Королевское астрономическое общество в Лондоне. Она была степендиатом многих благотворительных фондов и академий. Неоднократно ей предоставлялось почетное право читать циклы публичных лекций в лучших аудиториях многих стран (а лектор она блестящий!). В 1986 году Национальная академия наук (США) наградила ее премией как выдающегося мастера научных обзоров.
  Еще долго можно было бы перечислять дела и награды Вирджинии Тримбл. Но невольно хочется спросить: а может ли быть личная жизнь у женщины, до такой степени загруженной научной и общественной работой? Оказывается, может. Вирджиния Тримбл много лет была замужем за известным американским физиком Джозефом Вебером (Joseph Weber, 1919-2000), создателем первых детекторов гравитационных волн. Их связывала не только семейная жизнь, но и плодотворная совместная работа. После смерти мужа миссис Тримбл учредила в память о нем премию, которую Американское астрономическое общество вручает «за достижения в области астрономического приборостроения».
  
  
  
  
  Катерина Цесарски (1943-)
  
  
  
  
  Катерина Цесарски (Catherine Jeanne Cesarsky) – редкий пример не только научного, но и административного таланта. Эту хрупкую женщину в 1999 году назначили директором международной научной структуры – Европейской южной обсерватории (ESO), ставшей под ее руководством крупнейшей астрономической организацией в мире.
  Катерина родилась в 1943 году во Франции. Закончила университет в Буэнос-Айресе и в 1971 году получила докторскую степень в Гарвардском университете. Затем она некоторое время работала в Калифорнийском технологическом институте. В 1974 г. переехала во Францию и начала работать в Комиссариате по атомной энергии. Сначала она была руководителем группы теоретиков в отделе астрофизики, затем руководила всем отделом астрофизики (1985-1993 гг.), входящим в Управление естественных наук Комиссариата, а с 1994 года возглавила и само это Управление, которое объединяет исследования по физике, химии, астрофизике и наукам о Земле при штате в 3000 сотрудников.
  Катерина Цесарски известна своими научными достижениями в различных областях. В начале научной карьеры она занималась астрофизикой высоких энергий, которая включает в себя изучение космических лучей, вещества и полей в межзвездной среде, а также механизмов ускорения частиц при взрывах сверхновых. Затем Цесарски занялась инфракрасной астрономией. Она была одним из основных наблюдателей на камере ISOCAM, установленной на борту Инфракрасной космической обсерватории (ISO) Европейского космического агентства и работавшей на околоземной орбите в 1995-98 гг. В программе наблюдений на приборе ISOCAM было всестороннее изучение инфракрасного излучения от различных галактических и внегалактических источников. Эта программа дала новые интересные результаты по проблемам происхождения звезд и эволюции галактик.
  
  

  
  К. Цесарски на Генеральной ассамблее МАС, где ее выбрали президентом МАС.

  
  
  
  В 1998 году Катерину Цесарски наградили премией Комитета по космическим исследования (COSPAR). Она член многих национальных и международных организаций по физике, астрофизике и космическим исследованиям. С 1997 года она вице-президент Международного астрономического союза (МАС) и главный редактор журнала «Astronomy and Astrophysics». В 2006 г. она избрана президентом МАС, став первой женщиной на этом высоком посту. И в личной жизни у нее все в порядке: она замужем и имеет двух детей.
  
  
  
  
  
  Как несхожи между собой биографии женщин-астрономов. Взять хотя бы Маргарет Бербидж, Катерину Цесарски и Вирджинию Тримбл: насколько сильно различается их стиль жизни в науке. Но эти женщины утверждают своими делами одно: в современном мире женщина-ученый стала полноправной личностью, способной на высшие достижения в любой области. Это заслуга ХХ века.
  
  
  
  
  Российские женщины-астрономы
  
  
  В дореволюционной России женщин не принимали в университеты, поэтому состоятельные девушки, желающие получить высшее образование, уезжали в Европу. Только в самом конце девятнадцатого века в Петербурге открылись Высшие женские Бестужевские курсы, где женщины могли получить хорошее образование на физико-математическом и историко-филологическом факультетах. В первые годы на физико-математическом факультете было совсем немного слушательниц, и профессора имели возможность близко познакомиться с каждой из них, узнать ее способности и научную подготовку, а по окончании курсов могли дать рекомендацию и совет.
  Но путь в науку этих трудолюбивых и преданных своему делу юных дам был довольно трудным. На работу в университеты и обсерватории их принимали лишь на самые низшие должности вычислителей, часто внештатные. Не все женщины соглашались на это: если дама не была состоятельной, она просто не могла обеспечить себя на такой малооплачиваемой должности, которая, к тому же, не давала никаких служебных прав и не обеспечивала пенсию. К тому же, мужчины-астрономы не всегда приветливо встречали своих коллег-женщин, скептически относясь к их возможностям. Обычно мужчины-руководители не допускали дам к наблюдениям и не поручали им самостоятельные темы для исследования.
  Но самые упорные и увлеченные женщины соглашались на любые условия, лишь бы заниматься любимым делом.
  После революции 1917 года формальная дискриминация женщин была упразднена. Женщина получила право заниматься любым делом: от таскания шпал до карьеры высокого партийного чиновника. Во многих университетах на физических и математических факультетах начали открывать астрономические отделения. Многие национальные республики создали свои обсерватории. Как правило, это были научные поселки, расположенные вдали от больших городов. Этим они отличались от американских и большинства европейских обсерваторий, куда научные сотрудники приезжают на короткое время только для наблюдений. В советских же обсерваториях люди жили и работали десятилетиями, там же растили своих детей (практически, это осталось неизменным и по сей день).
  Большие астрономические институты были только в Москве и Ленинграде, но там, окончив астрономическое отделение университета, было очень сложно поступить на работу или в аспирантуру, особенно для иногородних, не имевших жилья и прописки в столичном городе. Поэтому многие, еще будучи студентами и проходя практику на какой-нибудь обсерватории, старались показать себя с лучшей стороны, чтобы после окончания университета не идти работать учителем, а заниматься любимым делом. К началу 1990-х годов 35% всех дипломированных астрономов СССР составляли женщины, которые работали во всех областях исследований. Они были и теоретиками, и наблюдателями, и программистами, а иногда и всем этим одновременно.
  Работая в большом институте в Москве или Ленинграде, все равно необходимо получать наблюдательный материал, а для этого нужно время от времени ездить на обсерватории и наблюдать. Ехать нужно не куда и когда захочется, а в то место, где есть пригодный для твоих целей телескоп и соответствующие погодные условия. Поэтому, не взирая на самочувствие, семейные условия и детей, женщины ездят по разным обсерваториям и иногда в тяжелейших условиях получают наблюдательный материал. Не легче приходится и тем женщинам, которые постоянно живут на обсерватории. Если и муж работает на этой же обсерватории, и маленькие дети живут там же, то женщине приходится совмещать роль жены и матери с ролью ночного наблюдателя. А тем, у которых семья живет в городе, приходится разрываться между семьей и работой.
  Но есть еще одна категория женщин-астрономов. Это одинокие женщины, для которых работа составляет весь смысл их жизни. Находясь постоянно в маленьком поселке, вдали от городской цивилизации, перенося все тяготы жизни в замкнутом коллективе, где все время приходиться сталкиваться с одними и теми же лицами на работе, дома, в кино и на рынке, эти женщины находят отдохновение ночью у телескопа. А нужно сказать, что наблюдения на телескопах в обсерваториях ХХ века было физически нелегким делом. Поэтому все советские и российские женщины-астрономы, чем бы они ни занимались, достойно делали свое дело, и не имеет значения, получали они за это высокие ученые звания и должности или нет. Все они героини, трудно выделить кого-либо из них.
  
  
  Дополнительная информация:
  сайт "Женщина-астроном"
• Re: Дочери Урании   (Елена Колядницкая, 13.04.2009 21:25, 420 Байт)

  Спасибо автору за хороший труд о женщинах, посвятивших свою жизнь наблюдению и изучению ночного неба!

  Конечно, положениеженщин очень долго было, аиногда и до сих пор, унизительно.

  Благодарю автора за интереснейший экскурс в историю астрономии, за возможность вспомнить Гипатию,Софию Браге,..., биографии иных женщин поразительныи поучительны М. Совервиль, К. Гершель, М. Митчел, Г.Ливитт...

• Re: Дочери Урании   (Елена Колядницкая, 15.04.2009 10:26, 1.3 КБайт, ответов: 1)

  "Храмы, посвященные музам, назывались Мусейонами (отсюда современные музей, музыка). Так, в Афинах, к юго-западу от Акрополя, находился холм Мусейон с храмом, в котором Платон воздвиг алтарь музам, богиням обучения. Сохранились свидетельства о том, что храм, посвященный музам, существовал в Пифагорейской школе. В нем стояли девять мраморных статуй муз, а в центре - закутанная в покрывало Гестия, хранительница божественного огня, олицетворяющая божественную науку, или Теософию. Окружавшие Гестию музы носили имена тех наук и искусств, которым покровительствовали. Урания наблюдала за астрономией и астрологией. Полигимния владела наукой потусторонней жизни души и искусством прорицания. Мельпомена представляла науку жизни и смерти. Эти три музы вместе олицетворяли всю космогонию или небесную физику. Каллиопа, Клио, Эвтерпа символизировали психологические науки медицину, магию и мораль. Терпсихора, Эрато и Талия заведовали земной физикой, наукой элементов, камней, растений и животных. Так, в образах муз перед учениками появлялись все науки, существующие во Вселенной."

  Надеюсь эта цитита не поднимет бурю и не вызовет спора между физиками и лириками. Просто хотелосьнапомнить ороли женщины,отведенной ей от начала времен . Пифагор в этом разбирался.

• >> Re[2]: Дочери Урании   (М. Ю. Якимов, 9.05.2009 15:40, 474 Байт)

  Уважаемый автор статьи и господа модераторы сайта! Не раскроете литайну, кто скрывается под чьим псевдонимом: Алиса ли Тоточава под псевдонимом Владимир Сурдин или наоборот? Дело в том, что в последнем номере журнала "Небосвод", ссылку на который можно найти на главной странице сайта,появилсядо деталей совпадающий текст под тем же названием, правда, несколько сокращенный,но подписанный уже Владимиром Сурдиным. Очень интересно, кто же все-таки автор?

• Re: Дочери Урании   (Е. Л. Ченцов, 8.07.2009 14:42, 2.6 КБайт)

  Дорогая Алиса, спасибо за Вашу книжку о женщинах-астрономах - с удовольствием прочел ее "зарубежную" часть! Любопытно было узнать о родствеАнтонии Мори с Дрэперами. Она для меня выделена. То, что она сделала в спектральной классификации, потрясает и недооценено (разве что Струве, с оговоркой "в некотором смысле", поставил ее выше Кеннон, да Морган с коллегами посвятили ей - через полвека - свою двумернуюМК)...

  Первая атака Флемингс сотрудницами - DC для 10 с лишним тысяч звезд - не удалась: получился всего лишь расширенный Секки. Его класс I просто разбит на 4, II - на 7 классов. Тупое следование его "линнеевскому" подходу: есть крестоцветные с 4-мя лепестками, розоцветные с 5-ю, и ничего промежуточного, никаких 4.3 лепестка! Скорее даже не классификация, а инвентаризация. Чего стоит отдельный класс для передержанных спектров (Е) - не выбрасывать же их! Так и определяется: "видны только Hbeta на одном конце спектра и CaII на другом"...

  "Первый блин комом", надо начинать сначала. Римские цифры Мори - символ начала с нуля. От салонных фотокамер - назад к длиннофокусным телескопам, к караванам призм. Всего около 700 звезд и никакой опоры на физику, лаборатории еще недоступны температуры фотосфер ранних звезд, линии гелия и легких ионов идут как "орионовы". Зато какие спектры! Пока не заглянешь в 28-й том Гарвардских анналов, не поверишь: они нехуже тех, что мы получали на БТА в конце фотографической эпохи. И благодарные зоркие глаза. Она убрала перегородки, и температурная река потекла свободно, она увидела профили линий и через них ротационное уширение (a - b) и, главное, эффект светимости на бальмеровских линиях (с). Сверхгиганты выделены ею почти без промахов, и хотя с пометкой (с)их всего полтора десятка, но она видит еще столько же (ас)!

  Как раз из последних причудливая звезда 3 Pup, с которой я сейчас вожусь. Она достаточно ярка и попадает в выборку Мори. У меня спектры с разрешением 60 000, стоит ли возвращаться на 110 лет назад к первой классификации? Но это Мори, значит стоит. У Кеннон для 3 Pup тот же класс, что и для Alfa Cyg,- A2Pec, но пекулярность лишь в узости водородных линий, т.е. обе звезды - сверхгиганты. А Мори их различает: в современных обозначениях Alfa Cyg у нее A2Ia, а у 3 Pup и температура и светимость пониже - A2.5Iab. Практически то же, чтодает современная классификация!

  P.S. Не стоит ли отметить и Агнессу Кларк? Ее блестящая "История астрономии в XIX столетии" сегодня востребована, как и век назад.

  Всего Вам самого доброго!

• Re: Дочери Урании   (Е. Б. Вовчик, 13.07.2009 12:05, 361 Байт) Большое спасибо Автору за интересную статью. Прочитала с большим удовольствием. Тем более, что когда-то давно лично втречалась с Автором в КрАО. Но теперь мне не понятно почему нет женщин из Восточной Европы на сайте http://www.sheisanastronomer.org/ Ведь нас много и наша роль в астрономии далеко не маленькая. Поэтому дорогие дамы -- регистрируйтесь.